Гусси. Защитница с огненной скрипкой
Шрифт:
– Ну, – сказала я, – мне пора. Увидимся, Коннор.
Он улыбнулся своей беззубой улыбкой.
– Увидимся, Гусси. – И понёсся дальше, оставив меня заниматься делом.
И я бы соврала, если бы сказала, что это меня совсем не расстроило.
Добравшись до столба собраний, я поцеловала Книгу имён, воздела руки и возгласила:
– Благословение на всех поименованных в этой книге, и да не грозит им Погибель! Да не случится с ними несчастье. Да поднимется завтра солнце и ниспошлёт им благодать. Да пребудем мы в свете.
Ко мне подошёл пекарь Бартлеби Боннард и удивился:
– А где сегодня старик?
Но
– Думаешь, он скоро вернётся? – не унимался пекарь.
Я упорно смотрела перед собой. Не следует обещать людям того, в чём сама не уверена.
– А что будет с бурей? – поинтересовался портной мистер Джилли противным скрипучим голосом.
На этот вопрос я могла ответить. На первых страницах Книги Ежедневных Ритуалов было описано, как отвечать в таких случаях.
– Бури приходят и бури уходят, – отчеканила я. – Только Ритуалы вечны, и Тот, Кто Слушает, с улыбкой взирает на нас.
Кажется, это успокоило их – хотя бы отчасти.
Краем глаза я успела заметить, как среди жителей мелькает самозваный мэр Беннингсли и строит свои козни, шепча на ухо то одному, то другому. Ну почему бы всем этим людям не заняться своими делами? Клянусь, эти сплетники хуже чумы, они готовы всё вывернуть наизнанку. Кажется, мэр пробирался через толпу к той улице, где стоял его дом.
И тут над столбом собраний вознёсся пронзительный голос.
– Я предрекаю её приход, друзья мои! – вещал он. – Это случится в грядущие ночи!
«Только его не хватало! – подумала я. – Это же Ласло Дунц!»
И вот он сам, согбенный измождённый старикашка с бурой бородой до колен. Здоровенным деревянным черпаком он дубасил по жестяной миске и поднял такой шум, что напрочь заглушил мою скрипку.
– Ритуалы не защитят нас от Погибели, о нет! – завывал он. – Они не вечны! Грядут перемены! Да, друзья мои, перемены, и не к добру! Никому из вас мало не покажется, никому! Расплата близка! Друзья, она грядёт не снаружи, но изнутри, из этих самых стен, и это правда! Погибель уже в пути, и она выжжет всё дочиста. Да-да, выжжет до самых костей!
Ласло Дунц вечно болтал об этой чепухе. Это могло довести до бешенства: постоянные вопли и грохот с утра до ночи, часами напролёт. Разве кто-то в своём уме стал бы призывать на нас Погибель, чтобы она заразила всё вокруг? Никто, конечно. И тем не менее у Ласло Дунца появились какие-никакие последователи. Это уже стало привычным – вокруг него собиралась кучка ненормальных, которые молились о пришествии Погибели. И чем только люди не занимаются, когда им нечего делать!
И тут я услышала шум дальше по улице. В посёлок въехала чёрная карета, и неслась она как-то слишком быстро. Зеваки едва успели отскочить в сторону, когда она миновала столб собраний и направилась к особняку Беннингсли.
Ласло Дунц разразился проклятиями и плевками ей вслед.
– Алчность! – надрывался он. – Вопиющая, бесстыжая алчность! Она прикончит нас всех!
А потом он побрёл куда-то, бурча себе под нос. Я была рада от него отделаться, но карета меня встревожила. Я проследила за тем, как она остановилась у крыльца Беннингсли. Открылась дверца, и показался щуплый человечек в твидовом костюме с металлическим чемоданчиком в руках. За ним топали две пары телохранителей. Все вместе поднялись на крыльцо, сам мэр Беннингсли открыл дверь и тут же захлопнул за их спинами.
Уж не потому ли сэр Беннингсли так дёргался накануне этим днём? Пожалуй, дело вовсе не в близкой буре. Но отчего он так старательно это скрывает? Ничего удивительного в этом визите не было: к мэру постоянно шастали какие-то чужаки в дорогих костюмах – видно, обстряпывали свои дела, о которых никто ничего не знал, кроме, разве что, дедушки Вдовы. Однако эта карета чем-то отличалась от прочих, и сам коротышка в твидовом костюме показался мне каким-то зловещим. Знать бы ещё, что там у него в этом чемодане. Я бы соврала, если бы сказала, что мне не было любопытно, хотя дедушка Вдова и говорит, что в жизни Защитника любопытству нет места.
– Мы не спрашиваем, кого и почему мы защищаем, – повторял он. – Мы просто выполняем свой долг, и этого довольно.
И всё же трудно было не быть любопытным. Вы можете любопытствовать и строить загадки ночи напролёт, если вовремя не остановитесь. А кое-кто так и проводит всю жизнь в сплошном любопытстве. В библиотеке дедушки Вдовы есть книги, книги и ещё множество книг, написанных на эту тему.
Я совсем уже собралась закончить Ритуал, когда заметила обращённое на меня лицо в окне. Малыш Чаппи Беннингсли, лет девяти от роду. Когда же я его видела в последний раз? Он обычно никуда не совался без своего папочки и только и делал, что хвастался и важничал, как принято у богатеньких детей. Странно, как человек может исчезнуть из виду так надолго, даже в таком небольшом посёлке, как наш.
А ведь и правда странно.
Чаппи задёрнул занавеску, а я закончила Ритуал и пошла в Приют.
Я сделала перерыв и пообедала в компании Сверчка: кусок слишком жирного бекона, бисквиты и капелька клубничного джема, которым дедушка Вдова угостил меня на десятый день рождения. Я старалась расходовать джем экономно: по тоненькому слою на бисквит раз в неделю. Глядишь, так и растяну его до следующего дня рождения. Я позаботилась о лошадях и остальных животных, начисто убралась в Приюте и переставила книги у себя на полке – дедушка Вдова специально выделил её для меня. Там стояло не больше трёх десятков книг, но это были мои книги, и я старалась содержать их в порядке. Я решила, что в этот раз расставлю книги по настроению: сперва счастливые книги, потом те, от которых у меня возникает светлая грусть, лёгкие книги, от которых мне ни жарко ни холодно, за ними книги с интересной информацией, со скучной информацией и, наконец, те, от которых я становлюсь несчастной. Мне понравилось, как всё получилось.
Остаток дня я устанавливала дополнительную защиту от бури. В маленькой плошке я сожгла немного сушёного змеиного корня, чтобы облегчить путь дедушке Вдове. Только бы он вернулся как можно скорее. Мне вовсе не улыбалось одновременно разбираться и с бурей и с недовольным мэром Беннингсли. Я проверила все четыре угла посёлка, где мы развесили пучки перьев кардинала – по три пера в каждом, свежих и ярких, взятых у птиц, которых разводит у себя в питомнике этот ненормальный мистер Майелла. Я прочла над перьями свою коротенькую молитву («Пламя Небесное, пламя земное, Пламя Небесное, пламя земное») и убедилась, что узлы завязаны надёжно и не ослабнут от бури. Ближе к вечеру я решила ещё разок пройтись вокруг посёлка – просто убедиться, что всё в порядке. Подступали сумерки, и тучи наплывали ближе и ближе – как будто кто-то задвигал на небе чёрную занавесь.