Гувернантка для драконьего принца
Шрифт:
Глава 9
Это было страшное утро, которое я мечтала навсегда вычеркнуть из своей жизни. Но вместо этого каждое его событие врезалось в память, словно под ударами молотка умелого скульптора. И я понимала, что воспоминания останутся со мной навсегда.
Длинные ряды погребальных костров. Поднимающийся в пасмурное небо серый едкий дым и ветер, кидавший его в лицо тем, кто провожал в последний путь погибших в бою.
Черные одежды и скорбные лица мужчин. Женский плач и первый дождь, увиденный мною в этом мире. Он то набирал силу, но стихал, словно небо рыдало вместе с нами по павшим защитникам Амантела.
Обряд проходил за стенами замка, который все же выстоял, не пал после вчерашнего предательства лорда Курума. Войска Дункана были на грани поражения, но подмога с Севера подоспела вовремя, и им – нам! – удалось отбросить врага.
Но армия противника не была уничтожена. Морган Гровер отвел войска из долины, став лагерем в нескольких километрах от Амантела, тем самым дав нам небольшую передышку. Затаился, словно зверь в засаде, ожидая, что теперь будет.
Теперь, когда опального короля Дункана Гровера с нами больше нет.
Теперь, когда в небо уходил дым его погребального костра.
Пусть король исчез из этого мира, но его все же решили похоронить, чтобы не сеять хаос и панику среди и так уже разрозненных, растерявших боевой дух из-за вчерашней близости поражения и предательства лорда Курума войск. Уложили на погребальный костер другого, облаченного в одежду и доспехи Дункана Гровера. Пристроили рядом огромный меч короля и, проводив молитвой в последний путь, подожгли костер.
И я смотрела, как бесновались языки пламени, чувствуя, что вместе с неизвестным воином в пламени костра исчезает моя прежняя жизнь, к которой я уже стала привыкать. К тому, что теперь я живу в Троемирье, в неприступном замке Амантел, и я – гувернантка драконьего принца, и Хайден считает меня своей мамой.
Стояла рядом с ним, терзаясь в догадках, что будет с нами дальше. Как сложится наша судьба?.. Пыталась защитить Хайдена от порывов холодного ветра, раздувавшего светлые волосы принца и трепавшего подол моего черного траурного одеяния. Смотрела на его сосредоточенное, с бледными губами лицо.
Хайден стоически держался с самого начала погребения, не вымолвив ни жалобного слова, не проронив ни единой слезинки. Лишь губы иногда принимались беззвучно шептать молитвы, вторя словам священника в черной рясе.
Не выдержав, решила его обнять; притянуть к себе и утешить, но наткнулась на острый, словно острие кинжала, взгляд архимага.
Артус Голон стоял рядом с нами, облаченный в свое темное одеяние, и я отстраненно подумала, что ему даже не пришлось подыскивать себе траурную одежду. Впрочем, горе оставило следы на лице главного советника короля – морщины залегли еще глубже, возле рта появились скорбные складки.
Мне показалось, что за эту ночь он даже не постарел, а одряхлел.
Но все еще держался, готовый на все, чтобы защитить принца. Вот и сейчас по его взгляду я поняла, что трогать Хайдена мне не стоит. Нельзя, когда на нас смотрят – на него и на меня – все собравшиеся на похоронный ритуал. И верные делу Дункана Гровера лорды, и его командиры, и лучшие воины, и северяне, и челядь, и гости замка.
Потому что Хайден, потеряв отца, унаследовал графства Амантел и Сирин – огромные земельные в Северном Пределе и в центральной части Срединного Королевства. К тому же по праву рождения он стал реальным претендентом на Золотой Трон. Правда, получить корону Хайден мог только по достижении совершеннолетия, и то, если ему удастся сместить с престола своего троюродного дядю Моргана Гровера.
И если, конечно же, тот не убьет его раньше.
Но кто станет защищать Хайдена все это время? Кто поддержит его и коалицию лордов, если Дункана Гровера нет в живых?.. Кто станет опекуном маленького принца?
Неожиданно Хайден повернулся и посмотрел мне в глаза. И я удивилась тому, каким твердым стал его взгляд, словно за эту ночь из маленького мальчика он превратился в настоящего мужчину.
– Не плачь, мама! – заявил громко. Так, словно хотел, чтобы все его услышали. – Я знаю, ты очень любила папу, хотя у вас не все ладилось. Но теперь я буду защищать тебя как единственный мужчина в нашей семье!
– Я тоже буду защищать тебя. Всегда, Хайден! – сказала ему, давясь слезами, понимая, что сейчас совсем не время вступать в спор, пытаясь доказать мальчику, что я ему не мать.
Не здесь и не сейчас, когда в небо вздымаются похоронные костры.
А еще я понимала, что грош цена моему обещанию, так как не представляла, что с нами станет дальше. Знала лишь одно – договор с Горными Лордами, подписанный Дунканом Гровером, со смертью короля все так же остается в силе.
Я все так же принадлежу Лексу Доувеллу, и тот сможет меня забрать в любой момент в уплату за помощь Горных Лордов в защите наследника Амантела. Единственное, что может меня спасти, – если новый опекун Хайдена попробует достичь... консенсуса с верными своему слову северянами.
Но я не представляла, кто им станет. Я ничего, ничего не знала!..
Мне оставалось лишь надеяться на то, что нас с Хайденом не разлучат, и это получалось из рук вон плохо. Меня терзала неизвестность, вид на погребальные костры выворачивал душу, а протяжный вой плакальщиц и звон колоколов ввергали меня в отчаяние.
Единственное утешение – Хайдену пока что ничего не угрожало. Горные Лорды и их армия не спешили уходить, уезжать или улетать. Черные драконы, издалека похожие на стаю гигантских воронов, кружили над башнями Амантела, охраняя замок и долину, в которую с самого утра непрерывными потоками вливалась армия северян – отряд за отрядом, – чтобы присоединиться к войскам павшего в бою короля.
Словно ничего не изменилось и Дункан Гровер все еще жив.
Но он был мертв – вернее, исчез без следа из этого мира. Что же теперь с нами будет?!
Не выдержав, я повернула голову и посмотрела на лорда Доувелла, от которого зависело очень и очень многое.
Горные Лорды во главе с Лексом тоже присутствовали на похоронах. Держались особняком, хранили молчание. Словно почувствовав мой взгляд, лорд Доувелл повернулся, уставившись мне в глаза, и мне показалось, что на его благородном лице промелькнула тень сочувствия.