Гвидово поле. Хроники Паэтты. Книга V

Федоров Александр Митрофанович

– Как бы я хотела умереть… – прорыдала она. – Чтобы не мешать тебе жить…

– Что ты такое говоришь, белочка? – вскричал Давин, ещё сильнее сжимая её в объятиях и целуя в заметно поредевшие волосы. – Разве ты мне мешаешь жить? Да без тебя я бы давно уже пропал!

– Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на Увилла? – в этом голосе не было ни злости, ни обвинения. Лишь горе и самобичевание. – Каждый день ты смотришь на него и думаешь о том, что у тебя нет сына!

– Это не так! – тон Давина был абсолютно искренним, хотя, конечно, в этом Кара была права. – Да и что за беда –

мы ещё так молоды! Уверен, что у нас будет не один, а сразу несколько сыновей и дочурок!

– Я никогда не рожу тебе ребёнка, Давин… Я больна… Мы столько пытались – и никакого результата! Если бы я умерла, ты мог бы спокойно жениться на ком-то, кто сможет дать тебе наследника! Может быть даже и на Лауре…

– У нас будет ребёнок, слышишь! – шептал Давин, поглаживая голову жены. – Выброси эти глупые мысли из головы, белочка! Я не хочу больше об этом слышать никогда!

– Но это правда! – не обращая внимания на последние слова мужа, продолжала Кара. – Я сковываю тебя, Давин! Я мешаю тебе жить! Ах, если бы я умерла!

– Прекрати! – уже резче одёрнул он её. – Ты говоришь ерунду! Перестань немедленно, слышишь!

– Прости меня, Давин! – Кара схватила его руки и начала исступлённо целовать их, пока он их не отдёрнул. – Прости, что не родила тебе сына! Ты подожди, я больна, я скоро умру! Потерпи ещё немного!..

– Довольно с меня этого! – разрываясь между злостью и жалостью, воскликнул Давин и стремительно выскочил из столовой.

В тот день он старательно избегал оставаться наедине с Карой, поэтому увидел её лишь во время ужина, когда за столом был ещё и Увилл. Она была бледна и расстроена, но не решилась продолжать разговор. Ужин прошёл в тяжёлом молчании – обычно Кара интересовалась у Увилла, как он провёл свой день, но на сей раз она молчала. Сам же Увилл, как и все шестилетние мальчики, был достаточно эгоистичен, чтобы ничего не заметить. Он быстро проглотил содержимое тарелки и сбежал – до темноты оставалось ещё около часа, так что вполне можно было успеть позаниматься множеством мальчишечьих дел.

***

– Я должна кое-что сказать тебе, Давин.

Кара возобновила разговор спустя три или четыре дня, в течение которых Давин надеялся, что до него дело не дойдёт. Супруга в последние день или два заметно повеселела, словно с её души упал огромный камень. Давин не пытался анализировать, с чем связаны подобные изменения, но очень хотел верить, что всё позади. У него до сих пор кошки скребли на душе, но сам он не мог отыскать в себе смелости, чтобы поговорить с женой.

– Мы с Увиллом сегодня думали прокатиться до Ганских болот, – быстро ответил он. – Лошадей уже оседлали, поэтому я…

– Мы можем поговорить, когда ты вернёшься, – не сдавалась Кара.

– Хорошо, говори сейчас, – тяжело вздохнул Давин, решив, что лучше уж разделаться с этим поскорее, тем более что позже разговор рисковал затянуться надолго.

– Сначала я попрошу тебя выслушать меня спокойно и не возражать сходу, – предупредила Кара. – Я долго думала над этим, и это – не какая-то блажь. Пожалуйста, отнесись серьёзно к тому, что я буду говорить.

– Начало многообещающее, –

нервно усмехнулся Давин. – Что ж, ладно. Обещаю молчать, пока ты не позволишь говорить.

– Тебе нужен наследник, Давин, – стараясь говорить спокойно, начала Кара. – Это совершенно понятно, и я это вижу. Более того, пусть ты ещё не стар, но всё же сын нужен тебе как можно скорее, ведь Торвин тоже не был старым. Кроме того, твой сын должен быть достаточно взрослым, когда тебя не станет, чтобы его не постигла участь Увилла.

Давин нервно барабанил пальцами по столешнице. Он не понимал пока до конца, куда клонит Кара, но чувствовал, что разговор будет неприятным. Его так и подмывало что-то сказать, но он помалкивал, памятуя о данном обещании.

– Я знаю наверняка, что моё лоно неспособно понести дитя, – продолжала меж тем Кара. – Но я не должна стать той, из-за которой прервётся род Олтендейлов! В конце концов, совершенно неважно, кто выносит твоего наследника!

– Что ты имеешь в виду? – вмиг забыв о своём обещании, изумлённо воскликнул Давин.

– Мы подыщем молодую и здоровую девушку из прислуги, и она понесёт от тебя. А когда ребёнок родится, я стану ему лучшей матерью на свете!

– Ты сошла с ума? – вскричал Давин. – Ты понимаешь, что говоришь?

– Я думала об этом несколько дней, поэтому отлично понимаю, о чём говорю! – отрезала Кара. – Тебе нужен сын, и это совершенно очевидно. Рано или поздно этот вопрос станет критическим, и тогда даже такой тугодум как ты додумается до этого. Так лучше уж мы оба избежим неловкостей, когда ты станешь прятать от меня своего ребёнка. Никто и никогда не узнает о подлоге – все будут считать ребёнка нашим. Он будет таким же Олтендейлом, как если бы его родила я.

– Это безумие! – помотал головой Давин, вставая. – Ты ведь возненавидишь этого ребёнка!

– Я буду благословлять его каждую секунду! – возразила Кара. – Он станет спасением для нас обоих, поверь!

– Мне пора! – резко бросил Давин, бросаясь к двери, будто к спасению. – Увилл уже заждался меня!

Кара продолжала глядеть на захлопнувшуюся дверь. Её лицо выражало сложнейшую гамму чувств – от боли до надежды. Она знала мужа лучше, чем он знал сам себя, поэтому верила, что всё будет именно так, как хочет она.

***

Прошло несколько не слишком-то приятных для Давина дней. Он никак не мог отделаться от мыслей, порождённых словами Кары, и чем дальше, тем больше понимал, что это, вполне возможно, едва ли не единственный выход из положения. Он презирал и ненавидел себя за это, но осознавал, что не может отыскать иного выхода из сложившегося положения.

Проницательная Кара дала мужу почти неделю – наверное, не случайно она называла его тугодумом и понимала, что ему требуется много времени даже не для того, чтобы принять решение, а хотя бы подойти к нему на расстояние продолжения диалога. Также она понимала и то, что сама должна стать инициатором дальнейшего разговора, потому что Давин, даже будучи окончательно уверенным в её правоте, никогда не заговорит об этом первым.

– Знаешь ли ты Нару, нашу служанку? – начала она разговор за обедом.