Гюро

Вестли Анне-Катрине

–  Нам нужен дворник, - сказала женщина.

–  Я знаю, - сказала мама.

–  Вы интересуетесь этим местом для своего мужа?
– спросила хозяйка.

–  Нет, для себя, - ответила мама.
– У меня есть рекомендации.

–  Но ведь это мужская работа!
– удивилась хозяйка.
– Мы привыкли видеть на этом месте мужчину. Дворнику приходится таскать тяжести, у нас в доме нет центрального отопления, жильцы топят коксом, и дворнику надо разносить его по квартирам. Кроме того, надо мыть лестницу, подметать тротуар, а зимой скалывать с него

лёд. Дом у нас небольшой, и нагрузка у дворника неполная, денег он получает немного, но зато мы предоставляем ему квартиру. А вы могли бы, кроме того, подрабатывать у меня - стирать, убирать. Меня бы это очень устроило. Идёмте, я покажу вам квартиру, которая у нас предназначена для дворника. Это на первом этаже, окна выходят во двор. Она очень уютная.

–  Спасибо, - сказала мама.

В эту квартиру никогда не заглядывало солнце, в ней вообще не было дневного света: её единственное окно упиралось в высокую глухую стену.

–  Ничего, Гюро, - сказала мама, - у нас будет всё время гореть лампа.

Квартира состояла из комнаты, кухни и чуланчика.

–  А вы не боитесь, что дочка будет мешать вам работать?
– спросила хозяйка.
– Впрочем, у нас тут рядом со стоянкой для автомобилей есть детская площадка. Там и ящик с песком и качели.

–  Спасибо, я буду иметь это в виду, но пока Гюро ездит днём к нашей приятельнице.

Здесь, внизу, было так темно и сыро, что у Гюро сразу стало тяжело на душе.

–  Конечно, вам придётся всё тут вычистить, - сказала хозяйка.
– Как видите, ваш предшественник не очень-то пёкся о чистоте. Он, знаете ли, выпивал. А вы, случайно, не пьёте?
– вдруг спросила она у мамы.

На лице у мамы выразилось глубочайшее изумление, но тут в разговор вмешалась Гюро:

–  Конечно, пьёт, все пьют, когда хочется пить.

–  Не беспокойтесь, я не пью, - улыбнулась мама.
– Здесь, наверно, станет светлее, если побелить стены?
– сказала она, глядя на унылые голые стены.

–  Это ваше дело, если хотите, можете побелить, но, разумеется, за свой счёт, - сказала хозяйка.
– Я понимаю, что сейчас здесь холодно и неуютно, но есть печка. А в чуланчике вполне может поместиться детская кроватка. По вечерам вам, наверное, захочется отдохнуть от девочки?

Гюро заглянула в чуланчик: там не было никакого окна и потому царил полный мрак.

–  Нет, нет, - испуганно сказала мама, - мы с Гюро привыкли спать в одной комнате.

–  Значит, вас устраивают эти условия?
– спросила хозяйка.

–  Мне бы хотелось подумать несколько дней, - ответила мама.

–  Я не против, - сказала хозяйка, - но ведь на это место могут объявиться и другие претенденты. Сейчас в городе не так-то просто найти работу с жильём, тем более что вы не одна.

–  Это правда, - сказала мама.
– Я позвоню вам во вторник.

–  Ну что ж, пусть будет по-вашему, - нехотя согласилась хозяйка.

Мама и Гюро вернулись в пансионат.

Вечером мама села почитать, а Гюро в уголке играла с Вальдемаром и Кристиной.

–  Не бойтесь, - говорила она им, - вам не придётся спать в тёмном чулане. Мы с вами привыкли спать в одной комнате, я ни за что не пущу вас в чулан.

Воскресенье тянулось бесконечно, хотя Гюро с мамой ездили в лес и гуляли там долго-долго, словно не думали ни о чём, кроме своей прогулки.

И вот настал понедельник. Они снова отправились в Тириллтопен: мама работать с Бьёрном, а Гюро к Тюлиньке и Индивиду. Но сперва, как обычно, Гюро пришлось немного погулять одной. В то утро у дома собралось много детей.

В руках у них был мел, но они не чертили "классики" на тротуаре, а рисовали на стене большое сердце, пронзённое стрелой. На стреле были написаны какие-то буквы. Гюро ещё не умела читать, но один из мальчиков громко прочёл для всех:

–  "Бьёрн и Эрле - жених и невеста!"

Гюро хотела поправить его и сказать, что Бьёрн и Эрле дворники, но побоялась - мальчик был гораздо старше её.

В это время к ним подошёл Бьёрн. Он взглянул на рисунок с надписью и засмеялся.

–  Ну, попали пальцем в небо!
– сказал он.
– Мою невесту зовут вовсе не Эрле, а Гюро. Вот она!
– И он поднял Гюро высоко-высоко.
– Ну-ка, озорники, сотрите побыстрей свои художества. Сейчас сюда придёт Эрле, и ещё неизвестно, как ей это понравится.

Он стоял, держа Гюро на руках, и голос его звучал очень властно.

Дети стали стирать рисунок, но это оказалось не так-то легко: мел словно прилип к стене и без мокрой тряпки не хотел стираться.

Эрле застала их за этим занятием.

–  Мы тоже рисовали на стенах, когда были маленькие.

Это пустое занятие, - сказала она.
– Лучше поработайте немного с нами. Кто хочет убирать мусор с газонов, тому я дам целлофановый мешочек, и мы будем играть, будто вы тоже дворники.

–  Нам уже пора в школу, мы вам в другой раз поможем, - сказал один большой мальчик.

–  А нам никуда не пора, мы будем играть в дворников!
– закричали малыши.

Они схватили целлофановые пакетики и разбежались во все стороны, словно спешили в лес собирать грибы или бруснику.

Гюро взглянула на корпус "Ц". У этого корпуса не было сейчас своего дворника, ни большого, ни маленького. Он был совершенно один, если не считать посаженных вокруг кустов и деревьев.

А потом Гюро гуляла с Тюлинькой и Индивидом, и уж будьте уверены, что Индивид постарался, чтобы у Гюро не было времени вспоминать сырой и тёмный чулан.

Вечером в пансионате Гюро и мама не могли даже играть в лото, они могли только ждать.

–  Заседание правления начнётся в шесть, - сказала мама.
– Бьёрн думает, что к восьми оно уже кончится.

Гюро легла, но спать ей не хотелось. Маме не сиделось на месте, она ходила взад и вперёд по комнате, изредка поглядывая в окно. Телефонный звонок был отчётливо слышен в их комнате. Он звонил много раз, но никто не стучал к ним в дверь.

И вот наконец шаги в коридоре направились прямо к их комнате. Это была хозяйка пансионата.