Х 2
Шрифт:
У них там свои интриги и междусобойчики, только вот сражаются они скорее от скуки, передвигая фигуры по полю восьмого сектора. Банда Отморозков на Е — четыре. Шах. Охранный отряд Красного квартала на Д — Шесть, съедаем район тупых восьмерок. Гнездо Иных на поверхность, шах и мат.
Только вот пятерым матерым Неоякудза было тяжело окинуть взглядом всю доску разом и понять, что они уже проиграли. Сейчас счет шел на минуты, прежде чем все оставшиеся фигуры не сметут с доски, освободив поле для следующей партии.
Зато перед ними был беглый инквизитор, за чью голову наверняка назначена солидная награда. И наверняка у ребят были особые распоряжения на мой счет лично от Норая. Только вот вой и стоны за витражным окном…
А тут здоровенный отморозок, уже доказавший свою способность справляться с монстрами всех мастей. Так еще и увешанный каким-то новомодным оружием.
Я бросил эфирную винтовку ближайшему парню с наполовину обожжённым лицом. Без понятия как его зовут, но часто видел его в кабинете Норая, так что скорей всего он тут главный.
— Мы либо вместе прорвемся в особняк, либо нас всех тут грохнут Иные.
— Там всего лишь несколько Ночных Псов, — произнес кто-то из охраны.
— А гермозатвор в первый сектор просто так активировали, — состроил я гримасу.
В ответ были лишь удивленные лица. Так, неужели…
— Они не слышали, — пророкотал голос над ухом. — Черный все слышал, да. Потому и ты слышал. Но у этих глупых восьмерок нет такого замечательного Черного, как у тебя.
— Ну сирены-то вы слышали? — спросил я, теряя надежду.
Если не смогу убедить их, что сектор скоро сотрут с лица Альтаира, то они могут меня прямо здесь попытаться прикончить.
— Нам лучше укрепиться в церкви, пока все не закончится, — произнес Неоякудза со старым ожогом.
— Скоро не станет никакой церкви. Вообще ничего не станет. Прислушайся.
И я ткнул пальцем в сторону одного из окон. Тут же рядом, как вы можете не слышать? Церковь же расположена недалеко от внутренней стены. И наконец-то пятнистый охранник понял что к чему.
— Автотурели, — произнес он.
Я разглядел крупицы страха в его глазах, но мужик быстро взял себя в руки. Действительно бывалая восьмерка, это хорошо. Значит я не прогадал.
— Какой план? — обратился он ко мне после того, как махнул своим опустить оружие.
— Вооружайтесь. Они стреляют эфиром, только что из центра доставили. Берем детей с настоятельницей и прорываемся в особняк. Там держим оборону до подхода внутренних войск и инквизиции.
— Вас восстановили в должности? — спросил кто-то из пятерки.
— Что-то вроде того, — оскалился я.
Не объяснять же им, откуда у меня взялись новомодные пушки. Все равно не поверят.
Раздав винтовки, дробовики и все остальное, я вооружился Феей. Оружие парням было великовато, но справятся. По крайней мере, пока хватит батарей. Фея же прекрасно подпитывалась из моей крови, правда заряда оставалось меньше половины. И в ней, и во мне.
Охрана если и среагировала на численное пополнение спиногрызов, но виду не подала. Если на внутренней стене работают пулеметы, значит все серьезно. У меня даже есть предположение, что подземное гнездо, которое я видел — далеко не единственное под восьмым сектором.
Отличный план, Кира. Выпустить Иных в восьмом секторе, чтобы на фоне угрозы затребовать разрешение на испытания новых химер. Детали неважны. Как и жертвы, принесенные на благо великой цели.
Жаль только, что нашлась одна сраная восьмерка, которая срать хотела на высшие благие цели с такой высокой колокольни, что из нашей помойной ямы даже не разглядеть.
Организованным звеном мы вышли на улицу, отстреливая все, что подавало хоть какие-то признаки агрессии. За признак агрессии мы не сговариваясь приняли любое движение. То есть палили вообще во все живое.
Тут творился фирменный хаос. Крики, кровь, оторванные конечности, пулеметный треск и пламя. Без понятия, откуда взялся огонь, но горело везде. Плавились картонные коробки домов, искрили порванные переплетения проводов.
Но небо все равно было не разглядеть, потому что его заволокло дымом. Чадящий запах горелой резины перемешался с химическими испарениями. Восьмерки сражались, восьмерки убегали, восьмерки прятались, но в итоге восьмерки дохли. Хороший день.
Я бы даже сказал, один из лучших за последние пять лет жизни в этом секторе.
— Ты знаешь почему твое подсознание абстрагировалось и создало меня? — задал вопрос Восьмерка, шагающий рядом.
Он обстоятельно обходил особо крупные лужи крови и слизи, будто был способен запачкаться. Я же отстреливал мелькавших то тут, то там Иных, стараясь не отвлекаться.
— В момент, когда ты перехотел быть послушным инквизитором, ты стал уязвим для сектора. Но просто сменить морально-нравственный вектор не в твоих правилах, — продолжал разглагольствовать он, жестикулируя фляжкой. — Тебе нужна кардинальная смена парадигмы. Не надо кривить рожу, ты прекрасно знаешь, что значат эти умные слова. Ты вырезал меня из своей головы, в одно мгновение решив стать белым и пушистым. Только вот я остался, потому что я умею выживать в восьмом секторе, а ты нет. Ты всего несколько дней, как сменил ориентиры, и посмотри к чему это привело.
Он обвел руками улицу, будто бы хаос и разрушения, это моих рук дело. Затем хмыкнул и продолжил идти рядом, аккуратно переступая разодранные тела.
— Ты очень хочешь быть хорошей, правильной восьмеркой. Только ты забыл главное правило хороших восьмерок. А я не забыл. И я очень не хочу подыхать ради твоих внезапно объявившихся идеалов. Одумайся, Восьмой. Зачем ты вытащил настоятельницу и эту ораву мелких недолюдей? Ладно экспериментальные, они хотя бы химеры и могут за себя постоять, но эти? А куда ты идешь? Держать оборону? Признайся, Восьмой, ты идешь в особняк не за этим.