Х 2
Шрифт:
Элиот скривился и глянул в сторону свалки. Где-то там валялось выгоревшее тело Джаггернаута.
— Эта мразь заслужила медленную мучительную смерть, — произнес Элиот.
— Слова истинного пацифиста, — хмыкнул я. — Иди уже. Нас должны выпустить, но прикрывайте тех, у кого нет брони.
Элиот кивнул и пошел к противоположному краю стены. А к нам как раз забрался Норай. Смотри-ка, живой. Хоть и потрёпанный.
— Неужели получилось? — спросил он неверящим голосом. — Ты смог, Восьмой.
— Рано радоваться. Никто не говорил, что нас оставят в покое. Так что не расслабляйся.
— Я потерял три четверти бойцов. Но и оставшихся хватит. Мир?
Норай протянул мне руку, покрытую уже запекшейся кровью. Хоть этот говнюк и водил меня за нос, но я понимал, что без него выжить в пустошах будет сложно. Там слишком много людей уже перебралось по ту сторону стены.
И еще больше переберется. Я не умел руководить толпой и делать так, чтобы они могли дожить до завтра. А Норай умел. Моя же стезя — убивать, а не защищать.
— Мир, — я пожал руку, может быть чуть-чуть крепче, чем следовало. Заживет через пару дней.
Неоякудза вместе со своими семьями, у кого они были, и слугами начали спуск. Следом поднялись остатки охотников, но Шепелявый лишь усмехнулся, хлопнув меня по плечу и пошел за остальными. Отличный диалог получился, как я и люблю.
Одной из последних поднялась настоятельница Агнесс, внизу остались лишь десяток бойцов Неоякудза, прикрывавших отступление. Хотя никто, кроме парочки обезумевших Ночных Псов и не пытался нас атаковать.
Незачем махать палками, когда бой уже окончен.
Мимо нас прошло несколько Мусорщиков, непонятно как затесавшихся в компанию беглецов. Вот что значит оказаться в нужное время в нужном месте.
Агнесс молча подошла ко мне и оглядела восьмой сектор с высоты стены. Я тоже глянул через плечо. Пожары и сирены. Все оттенки пламени в одной большой кастрюле из четырех стен. Помойная яма доведена до точки кипения, можно снимать.
Но скорей всего полыхать будет до самого утра, если не дольше. Глядя на эту картину, я не испытывал никакого сожаления, давно надо было так сделать.
— Вы были правы, Восьмой, — произнесла Агнесс.
— У нас еще много работы впереди.
— Рутина, — отмахнулась пожилая женщина. — Чувствуете, какой здесь чистый воздух?
Я не ответил. Маска отлично фильтровала запахи, а если ее снять, то единственное, что я почувствую, это дым и смрад горящего болота. Впрочем, запах действительно приятный, как и зрелище.
— И чего ты добился? — раздался хрип сбоку. — Думаешь, что сделал лучше? Ты спас несколько десятков людей, но угробил все человечество.
— Только не начинай мне мораль читать, Фрост. Не надо этого дерьма про меньшее зло и необходимую жертву.
— Это не игра, восьмерка. Это война на истребление. И на войне всегда надо чем-то жертвовать. Детьми, солдатами, сектором, городом. Неважно. Все во имя выживания человечества.
— Нет, Фрост. Если это война, говнюк ты бесхребетный, то иди и воюй. Сам оторви свою жопу и иди на врага, а не посылай вместо себя других, прикрываясь какой-то слащавой брехней.
— Какие мы грозные, — сплюнул Фрост, облокотившись спиной о перегородку. — А сам-то что? Пойдешь лично на орду Иных, когда те отправят очередную армию через пустоши?
— Да, — ответил я, не раздумывая. — И разница между нами в том, что я и в первый раз пошел. И во второй пойду, если понадобится. А ты как прикрывал свой трусливый зад пушечным мясом, так и будешь прикрывать.
Я смотрел в даль. В бесконечную черную даль от горизонта до горизонта. Бесконечная свобода возможностей немного пугала после ограниченности стен Альтаира. Но лишь чуть-чуть. Вот последние точки пересекли невидимую черту эффективной дальности внешних орудий, а значит…
— Броню накинь, уважаемый старший инквизитор, — прорычал я довольным голосом.
— Зачем? — не понял Фрост.
— Мягче будет падать. И это, жду в гости в пустошах, покажу тебе местные достопримечательности.
Я схватил его за ногу и швырнул со стены обратно в восьмой сектор. Ублюдок завопил, но уже в полете принял боевую форму. Для химеры такая высота не смертельна, а парочка переломов ему будет только на пользу.
— Мы должны это сделать, — прорычал Черный, дрожа от предвкушения. — Мы обязаны. Обязаны.
— В кои-то веки я солидарен с нашим неуемным товарищем, — кивнул Восьмерка подходя с другого боку.
— Давай, давай же. Смотри как лежит хорошо, прям рядышком, — тряс меня за плечо Черный.
— Ну, — протянул я, — Не вижу причин не сделать это.
— Да-а-а-а-а! — взревел Черный.
И пусть он и Восьмерка были плодом моего подсознания, но для меня они вполне реальны. Так что я умиротворенно наблюдал, как три силуэта, включая меня самого мочатся со стены на тело матерящегося инквизитора и будущего генерала величайшей армии, что когда-либо видело человечество.
— Будет что детям рассказать, — произнес Черный.
— Ребята расстроятся, что не участвовали, — кивнул Восьмерка в сторону ушедших.
— В восьмом секторе хлебалом не щелкают, — произнес я известную мудрость. — Сами виноваты.
Лестница никуда не исчезла, пусть и заметно прогнулась под моим весом. Впрочем, падение с такой высоты для меня не то, что не смертельно. Даже не ушибусь.
Но все равно надо убраться подальше, пока меня не настиг серьезный откат за все полученные раны. Сомневаюсь, что даже новый геном и наномашины спасут меня от пары дней мучений. Регенерация или, как это тут называлось, реконструкция организма вряд ли решит все проблемы.