Х-ассенизаторы: Ответный плевок

Лютый Алексей

Часть II. Умираю, но не напьюсь!

Глава 1

Земля. Хотя верится в это с трудом. Год тот же, но уже ближе к концу. Безграничные русские леса, неподалеку от экс-колхоза “Красное вымя”. Время завтрака. О чем и извещают удары по пустой железной бочке.

Северный олень, который уже неделю бежал на этот звук, так сильно напоминавший милые сердцу удары чукотского шамана в бубен, выскочил на поляну и оторопело застыл – его снова жестоко обманули! Нет, человека, который стоял посреди палаточного лагеря, назвать чукчей, пожалуй, было можно. Но вот на шамана он нисколько не походил. И рожей не вышел,

и одет хуже сумасшедшего геолога, да еще и с автоматом на плече. А откуда, скажите на милость, у честного шамана автомат возьмется?! Обиженно фыркнув, олень снова скрылся в лесу и помчался обратно, оставив белкам возможность швыряться шишками в барабанщика, наказывая его за отсутствие музыкального слуха.

Миколе тоже морда оленя не понравилась. Есаул даже хотел пальнуть пару раз по незваному гостю, чтобы тому в следующий раз неповадно было даже в мыслях критиковать доблестного “икс-ассенизатора”, но затем передумал. Все-таки Раимов где-то поблизости бродит, и за несанкционированную стрельбу похвалы от въедливого майора может дождаться разве что только сам Президент. А тому похвала Раимова на фиг не нужна!

Микола потер куцую бородку, отращенную по приказу майора, исключительно в целях маскировки, и прикинул, сколько еще нарядов вне очереди осталось ему нести. После чего горестно вздохнул. Прикидывай – не прикидывай, а посуду сегодня все равно мыть придется. И вообще, главный армейский принцип – поближе к кухне, подальше от начальства – оказывается, далеко не всегда и не везде срабатывает. В лагере “икс-ассенизаторов”, например, не действует совершенно. Тут Пацуку достались все сорок удовольствий. И кухня, и начальство.

– Товарищ майор! – взмолился есаул, увидев, что Раимов выбирается из палатки. – Я же спецназовец, подрывник, а не дипломированная посудомойка. Воно ж как бывает?.. Моет кто-нибудь тарелки, а потом бац, и палатка командира на воздух взлетает.

– Бывает, – согласился Раимов, выглядевший, как киргизский аксакал после недельной пьянки. – А еще бывает, что бац, и агент Пацук еще один наряд вне очереди получает.

– Есть наряд вне очереди, – вытянулся в струнку есаул. – А что-нибудь, кроме мытья тарелок, в список нарядов входит? Или породивший вас сперматозоид напрочь был лишен гена, отвечающего за воображение?

– Еще наряд вне очереди, – побагровел Раимов, после чего стал выглядеть так, что все киргизские аксакалы просто отдыхали.

– Есть еще наряд, – согласился Пацук. – А я когда-нибудь донышко чьей-нибудь тарелки цианистым калием помажу! – и принялся дубасить изо всех сил железную бочку. Та не возражала. Уже привыкла!

Продолжения эта интереснейшая дискуссия командира с подчиненным не получила, поскольку на поляне появились остальные трое бойцов, вернувшихся с утренней пробежки. Старшина сегодня, согласно очереди возглавлявший группу, бежал первым и, отдавая приказ остановиться, с ухмылкой посмотрел на Пацука. Есаул упорно делал вид, что не заметил появления сослуживцев, и продолжал дубасить бочку. Чем и занимался до тех пор, пока майор, уставший кричать, не выстрелил из пистолета в воздух.

– Шо, товарищ майор? – удивлению Пацука, казалось, не было предела. Есаул осмотрелся по сторонам. – А, уже прибыли? Ну, тогда затихаю, – и Микола скрылся в палатке, заменяющей столовую…

С момента последнего собрания на базе “икс-ассенизаторов” прошло около недели. Раимов действительно в точности выполнил свое обещание. И не только отправил бойцов в лес, но и сам пошел с ними. Дабы агенты окончательно не распустились на вольных хлебах. Впрочем, так действовал майор не из садистских побуждений или извращенной, неприемлемой для любого профессионального военного любви к дикой природе. Загнать бойцов в первобытные условия ему предписывало распоряжение Президента, в котором черным по секретному бланку было написано, что “ни в коем случае нельзя допустить обнародования имен секретных агентов”. Вот Раимов и подстраховался, уведя бойцов с базы. Уж он-то про папарацци немало слышал. С них станется и стройбатовцем прикинуться, и общественным туалетом, лишь бы новую сенсацию в газеты пропихнуть!

На сборы агентам Раимов дал два часа, а сам в это время занялся обустройством ученых, занятых в осуществлении проекта. Их личности раскрывать также не рекомендовалось, но выгнать гениев в лес майор просто не мог. Во-первых, потому что сомневался в том, выходил ли кто-нибудь из ученых хотя бы в ближайший к прежнему месту жительства парк. Во-вторых, Раимов был человеком в меру дальновидным и мог себе представить, что будет, когда ученые обнаружат в своих палатках полное отсутствие исследовательского оборудования. А в-третьих, майор просто опасался за здоровье научного персонала базы. И вполне справедливо! Поскольку никто из спецназовцев после нескольких дней, проведенных в обществе ученых, не удержался бы от того, чтобы не утопить Гобе в болоте или не завести Зубова в бурелом и не оставить там доказывать теорему Ферма первому попавшемуся бурому медведю.

Именно во избежание всех этих неприятностей и неудобств ученых следовало оставить на базе, но сделать так, чтобы те ни в коем случае не могли встретиться с солдатами, занятыми в восстановлении разгромленных отсеков и укреплении всех прочих. Задача оказалась крайне сложной. И потому, что приучить светил науки к элементарной дисциплине за пару часов было просто невозможно, и от того, что укреплять стены лабораторий стройбатовцам тоже нужно было. И в этом деле без присутствия хозяев помещений обойтись бы никак не удалось!

Раимов ломал голову над этой проблемой очень долго, но решить ее никак не мог. Майор уже начал подумывать об экстренной связи с Центром и консультациях с вышестоящим начальством, но выход нашелся внезапно. И был он прост, как все гениальное. Замученный раздумьями, Раимов уже потянулся к телефону, как вдруг заметил Пацука, уже полчаса прыгающего перед видеокамерой наблюдения для того, чтобы привлечь внимание начальства.

– Что тебе еще надо? – раздраженно поинтересовался майор. – Сразу предупреждаю, что сала в лесу не будет. Ни как пищевого продукта, ни в качестве жировых прослоек ваших организмов.

– И вы туда же? А я-то думал, что вы татарин, а не москаль, – горестно вздохнул есаул, поправляя на голове оселедец. – А я, между прочим, о деле радею, а не о чьем-нибудь животе. Спросить хотел, нужно ли вязаные маски с собой брать, да, видимо, теперь не буду спрашивать. А то воно ж как получается?..

– Маски?.. А это мысль! – майор радостно хлопнул в ладоши. – Объявляю благодарность, агент Пацук. – И, не ответив есаулу, помчался в научный отсек.

Гобе идею о масках принял скептически, заявив, что он может так заговорить солдат, что те не только его лицо, но и свое имя забудут. Однако Раимов пойти на такие крайние меры не разрешил, и доктору пришлось согласиться с тем, что он должен надевать маску каждый раз, когда не будет находиться в одиночестве. Хиро Харакири пожал плечами и, померив шапочку с прорезями для глаз и рта, пришел к выводу, что работать она не мешает, и поэтому возражать в ответ на распоряжение майора не стал. А с Зубовым получилось и того проще. Едва Раимову удалось натянуть на голову гения маску спецназовцев, как профессор тут же о ней позабыл. И майор сомневался, вспомнит ли Зубов о том, что находится в шапке хотя бы к моменту возвращения группы из леса.

Четверо агентов во главе с Раимовым двигались от базы ровно двенадцать часов, придерживаясь северного направления. И только встретившись с грибниками, заблудившимися под Москвой три года назад, майор решил, что группа уже достаточно удалилась от базы и теперь может остановиться. Грибникам дали компас, пинков в дорогу и отправили на родину, а сами начали обустраивать временный лагерь, каковой должен был стать бойцам родным домом ровно на неделю.

А дальше пошли армейские будни в экстремальных условиях – сухпаек, жесткая постель, постоянные боевые учения и наряды по кухне, которые, впрочем, почти одному Пацуку и доставались. Один раз Раимов вызывал по рации с базы самолет для подвоза боеприпасов и продовольствия, а все остальное время единственными новыми лицами в лагере были те, которые от скуки рисовал Зибцих. Выяснилось, что снайпер не только обладает отличной наблюдательностью, но еще и умеет художественным образом свои наблюдения оформлять.