Х...евая книга
Шрифт:
– Смотря какая старушка, - рассудительно ответил Раскольников, цвенькая ногтем по лезвию.
– Иную тюкаешь, тюкаешь... Особенно живучи процентщицы. Очень прочная голова... Эх, да разве теперь старушки! Вот раньше были старушищи, так старушищи! За полчаса не обтяпаешь.
– Вот и ладно, - сказал точильщик, - с тебя, Родя, три копейки.
– Три копейки, - задумчиво повторил Раскольников и ударил точильщика топором по голове.
Точильщик рухнул как подкошенный возле станка. Раскольников оглядел его нищенскую, латанную-перелатанную одежду, худую обувь, мозолистые руки.
"Проклятое самодержавие", - подумал Родион.
...Узнав в Цюрихе про Раскольникова, Владимир Ильич вскочил, зашагал по комнате, вцепившись большими пальцами в жилетку. Глаза его заблестели.
– Какой человек! Какой матерый человечище!
– воскликнул он и, хлопнув Плеханова по плечу а потом по голове, заключил, - но мы пойдем другим путем. Да-с, батенька. Мы сначала захватим почту и телеграф.
Сталкер
Он был высок и сух. Никто не мог определить его возраст: то ли годы избороздили лицо глубокими морщинами и мазнули по волосам белым, то ли работа. Красноватое, опаленное жаром лицо, непонятного цвета жесткие усы, живые, блестящие глаза, форменный комбинезон, тужурка; а вместо каски старая войлочная шляпа - высший шик. Это был настоящийМастер. Уже много лет он водил Туда любопытствующих, отвечая за их жизнь и психическое здоровье. Женщины благоговели перед ним, любили его, как настоящего мужчину. Но Мастер словно бы и не замечал этого, слишком многое видел он Там, чтобы отвлекаться на суету.
Вот и сейчас Мастер хмуро оглядел очередную группу, поднял руку, призывая к вниманию:
– У вас еще есть время передумать. Даю минуту, можете снять снаряжение. Это не трусость, это нормально для человека. Потом будет поздно. Там пути назад нет. Только за мной. След в след. Закон - беспрекословное подчинение... Никто? Все расписались? Тогда вперед.
Он кивнул охраннику с револьвером на боку, тот открыл турникеты, и группа просочилась на территорию.
– Ни пуха!
– сказал охранник.
– К черту!
– серьезно ответил Мастер. В приметы он верил.
...Они шли уже пятнадцать минут. И ничего не случалось. Перебирались через рельсы, переходили, помогая друг другу, глубокие котлованы, перелезали через кучи песка, бетонные блоки. На пятиминутном привале Мастер сказал:
– Осталось недалеко. В цех войдем через подземный переход, так безопаснее.
Вход под землю представлял собой рыжую от ржавчины, покосившуюся будку с висящей на одной петле железной дверью.
– Осторожно, там нет одного пролета. Ну и света, конечно.
Освещая бурые потеки на стенах, группа шла по колено в воде по подземным лабиринтам, распугивая крыс.
– Вода прибывает, - сказал Мастер.
– А откуда она?
– спросил, тяжело дыша, толстый экскурсант.
– Кто ж его знает, - Мастер оглядел толстого.- Это производство. Здесь никто не знает причин. Говорят, Луна влияет. А может, трубу прорвало. Но вечером будет отлив.
В огромный гулкий цех вылезли возле вращающегося шпинделя.
– Аккуратнее, - предупредил Мастер.
– Опасное место, видите, я тут проволочку загнул - знак. Троих разорвало. Это место мы называем мясорубкой.
Железные развалы группа преодолела почти без приключений, если не считать того, что толстый, заскользив на залитом маслом полу, сорвался и повис на страховке над чем-то лязгающим. Вытащили.
– Чу!
– сказал вскоре Мастер, подняв руку.
– Кажется, в цехе чужие... Нет, показалось.
В одном месте над группой пролетело что-то огромное, раскаленное.
– Сляб, -сказал Мастер, привычно проводив взглядом грохнувшееся в стену и потрясшее цех железное чудовище.
– В неурочное время, однако.
На привале под рольгангом субтильный юноша спросил Мастера:
– А где же рабочие?
– Святая наивность, - чуть усмехнулся Мастер, жуя сухпай и не забывая остро поглядывать по сторонам.
– Вы что думали, как только войдете в цех, у первого же станка рабочего увидите? Это цех. Производство. Здесь свои законы. Кстати, никто не забыл инструкцию, как вести себя при встрече с рабочим? Никаких резких движений. Только по инструкции. И главное - не показывайте им свой страх.
– А я и не боюсь!
– вызывающе сказал юноша.
– Врешь, - опять усмехнулся Мастер.
– Я и то боюсь. Нельзя показывать.
– А я люблю рабочих, - вдруг мечтательно произнесла дама интеллигентного вида.
– Они такие милашки. В них чувствуется живая инстинктивная сила, первобытная свобода, которой нам так не хватает.
Мастер промолчал, только недобро покосился на даму. В ту же секунду что-то черное мелькнуло рядом с ними, раздался отчаянный крик интеллигентной дамы. Мастер выругался: толстый растерянно оглядывался, ища свою каску, которую снял на время привала и положил рядом. Теперь каски не было.
– Ч-что эт-то было?
– чуть заикаясь спросил юноша.
– Рабочий, - коротко и недовольно буркнул Мастер.
– Приведите даму в порядок. Вон рядом с вами, юноша, сверху течет, плесните на даму. И не бойтесь, это не кислота, травильное отделение мы уже прошли. (Юноша невольно погладил красные пятна химических ожогов на шее). Это почти чистая вода после гидросбива.
В термическом отделении дама ойкнула и указала пальцем куда-то в пар и дым. Там, возле смятого стального рулона стоял рабочий.
– Я боюсь!
– пискнула интеллигентная дама и прижалась к своему холеному спутнику с лицом пианиста.
– Не бойся, - неуверенно сказал пианист, поправляя пальцем очки в тонкой золотой оправе.
– Без паники!
– Мастер напрягся, потом крикнул что-то на незнакомом языке рабочему.
– Это Васька. Он смирный, только любопытный очень. Кыш! Ну, иди отсюда! Вот дьявол!..
Мастер сунул руку в карман, вытащил блестящий гаечный ключ и бросил его рабочему. Тот схватил ключ и скрылся за рулон. Оттуда послышалась возня, видимо, другие рабочие хотели отнять у Васьки ключ.