Ha горных уступах
Шрифт:
Какое-то бешенство охватило Викту. Она вскочила на колени:
– Что ты делаешь, Улька?!
В ту же минуту проснулась Рузя и тоже вскочила с земли. Улька не успела отнять рук от охотника, – смотрят друг на друга.
– Улька! – грозно окликнула Рузя.
– Ну!? – отвечает Улька, а голос ее дрожит от волнения.
– Ты?!
– Ну?!
– Оставишь?!
– А ты что?!
– Чего ты хочешь?!
– А ты?!
– Я его схватила!?
– А я его вязала!
– Может быть,
– А ты чего бы хотела?! А если бы я его и развязала, так что?!
– Мой он!
– Такой же, как и мой!
– Твой?!
– Попробуй взять его у меня!
– Если захочу!
– Или если я захочу!
– Ты?!
– А, может быть, ты?!
Пододвинули лица друг к другу. Викте казалось, что они зубами друг другу грозят, так близко они были одна от другой.
– Уйди! – крикнула Рузя и схватила охотника за плечи.
– Ты уйди! – крикнула на нее Улька, обнимая его за поясницу.
При свете огня Викта увидела какой-то дьявольский, бешеный гнев на лице Рузи. Она вскочила на ноги, толкнула Ульку ногой так, что та пошатнулась, схватила охотника под мышки и подняла над землей, словно хотела его оттащить. Викте казалось, что Улька бросится на Рузю, но должно быть, она ее испугалась; только оттолкнула Викту изо всей силы. Викта присела от удара и вскочила в бешенстве на ноги. Улька схватила охотника за ноги у колен, чтобы не дать Рузе тянуть его, а Викта, сама почти не зная, что делает, в каком-то слепом порыве обняла его под ляжками. И начали они тянуть его, рвать каждая в себе. Из завязанного рта охотника слышалось хрипенье, сначала он хотел кричать, потом застонал. Улька, самая сильная, тащила его к себе за ноги; Викта невольно ей помогала. Они уже оттянули к себе Рузю на шаг, другой, третий.
– Кому же он достанется? – простонала Улька.
Рузя хотела опереться ногой о камень, но не успела. Сестры еще потянули ее к себе на два шага. Тогда она крикнула:
– Ну, так берите его себе! – рванула тело к себе изо всех сил и со всего размаха ударила охотника головой о камень. Страшный стон вырвался из-под тряпки на губах. Из головы брызнула кровь и мозг.
Упав из рук Рузи, охотник вывалился и из рук Викты и Ульки. Они опустили его в ужасе.
– Ты убила его! – крикнула Викта.
– Убила! – повторила Улька.
– Убила! – ответила Рузя. – Теперь он ваш!
Она оперлась о скалу спиной, готовясь к борьбе.
Викта стала на колени перед неподвижным охотником, сняла у него повязку со рта. Он застонал, но слабо, едва слышно; должно быть, это был последний вздох. Улька бросилась за ножом, разрезала веревки, которыми он был связан. Он еще раз пошевельнулся. И, должно быть, помер.
– Убила она его! – шепнула Улька.
– Убила! – повторила Викта.
Они стояли перед ним на коленях, одна с повязкой в руке, другая – с ножом, обе в крови.
Рузя отвернулась, минуту постояла неподвижно, а потом начала какой-то палкой разбрасывать костер. Остались только тлевшие, перегоревшие дрова и угли. Стало темно.
В эту минуту неподалеку раздался голос Кубы Водяного:
– Гей! гей!..
– Тятька идет! – вздрогнула Улька.
– Здесь вы? Чего вы костер разбрасываете! – кричал Куба. Приближаясь, он говорил:
– Мгла меня закружила; думал, что пропаду! Совсем одурел! Шел, как слепой! И завело меня, черт дери, в такие трущобы, что казалось, так там и придется остаться. А тут еще ничего не видно: мгла и мгла. Чуть меня ангелы с этих гор не сняли… Так и проблуждал я, кружило меня во все стороны… А это что?! Во имя Отца и Сына! Да что же это, черт вас дери!?
Он подошел и увидел при лунном свете охотника, который неподвижно лежал на земле с развязанными руками и и ногами.
– Что случилось?! онемели вы, что ли?
Он схватил сухую ветку, приготовленную для костра, зажег ее, раздул и стал глядеть.
– Голова у него разбита! Во имя Отца и Сына! Кто же это сделал? Что он – развязался и бежать хотел?
Он осматривал его все тщательнее, говоря про себя:
– Одежда на нем изорвана, головой о камень ударился… Веревки ножом перерезаны… не разорваны… нет!..
Обернулся к дочкам:
– Это вы его, как орлы, разорвали?..
Девки молчали.
– Да что же он сделал? Ведь сам он о камень не ударился, не сорвался со скалы… Что же он сделал?
Девки молчали.
Куба Водяной привык, чтобы все его слушались в семье; он топнул ногою от злости и гневно крикнул:
– Да скажете, вы, чертовы бабы, или нет?!
Девки стояли около охотника и молчали. Рузя смотрела на отца быстрыми, широко открытыми глазами, Улька отвернула лицо в сторону, Викта воткнула в рот конец передника и опустила голову.
Куба Водяной потерял, наконец, терпение, схватил первую попавшуюся под руку палку и подбежал к Викте.
– Скажешь, или нет? Чучело гороховое!
Викта испугалась, попятилась, заслонилась рукой и крикнула со страхом:
– Мы его убили!..
Куба Водяной остановился, словно его кто-то схватил из-под земли за пятки. Минуту простоял он в онемении, потом вскрикнул:
– Убили?!
– Убили!.. – повторила Викта и добавила быстро с тревогой: – Рузя его убила!
Куба Водяной не мог придти в себя от изумленья.
– Я даже испугался… – сказал он. – Убили? Да зачем? Отчего? Что он – перерезал веревки, когда вы спали, и бежать хотел? Или до вас добирался? Да ведь он был связан… Что за чудо?! Или вы сами перерезали на нем веревки?