Хабаров. Амурский землепроходец
Шрифт:
Встреча Хабарова и прибывших с ним людей с основной частью отряда была тёплой. Ерофей Павлович обнялся с Третьяком Чечигиным и произнёс:
— Давай-ка поразмыслим, как будем далее поступать. Дробить отряд негоже. С теми, кто этому потворствовал, поступим сурово. А остальным сделаем строгое внушение и вернём в наши ряды.
— Значит, бой?
— Может быть, и бой, коли разумные слова на смутьянов не подействуют.
— Ишь ты... А Иванов и его людишки, как мы разузнали, приготовились к обороне. Затворили ворота. Изготовились к защите.
— Выстави-ка на том пригорке пушки. Да собери плотников, чтоб вон там начинали рубить избы. Будем здесь зимовать. Я полагаю, что от пригорка до стен их острожка легко долетят пушечные ядра.
— Вестимо, Ерофей Павлович.
— Коли будет потребно, откроем по нему огонь из пушек. Дай Бог, чтоб до этого дело не дошло.
В городке заметили приготовления Хабарова и его людей. Заволновались, всполошились. Наконец, приоткрылись ворота и смутьяны выпустили для переговоров с Хабаровым Степана Полякова, одного из своих главарей. Тот пришёл к Ерофею Павловичу, угодливо поклонился ему. Хабаров на поклон Степана не ответил, сказал ему сухо:
— С чем пожаловал, Поляков?
— Вестимо, для мирной беседы с тобой, Ерофей.
— Какая у нас с тобой может быть мирная беседа, коли изменники вы все. Государеву присягу порушили.
— Господь с тобой, Ерофей... Что ж так стращаешь.
— Что заслуживаете. Так что тебе от нас надобно?
— У нас мирные цели. Собираемся здесь провести зиму, собирать ясак с гиляков, промышлять пушного зверя. Разве не по закону получается?
— А кто виноват в расколе отряда, в насильственном угоне моих людей, захвате отрядного имущества? Это разве по закону?
— Обо всём этом можно договориться полюбовно. Скажи нам, на какое имущество ты притязаешь. Возможно, в чём-то наши люди перестарались, неумышленно увезли всё то, что оказалось на дощаниках.
— Ах, перестарались! А пошто моего казака ты или Коська Иванов приказали высечь смертным боем?
— Сам знаешь, Ерофей, в отряде должен быть порядок.
— Это же был мой человек. И не вам власть свою над ним показывать.
— Так о чём мы с тобой договорились?
— А ни о чём. О чём можно договариваться с непотребными татями?
— Зачем ты так своих же казаков, промысловиков честишь?
— Какие вы свои! Шагай к себе и скажи там... С этого места мы никуда уходить не собираемся. Будем брать ваш острожек, коли не придёте с повинной. И учти, нас больше, и у нас имеются пушки. Поэтому мы сильнее. Иди к своим.
— Жаль, что мы ни о чём не договорились, Ерофей. Выслушай же, однако. Вот что я тебе скажу: коли мы объединимся в один отряд, загасим старые распри, одной зимовки станет мало для такого большого отряда. Хватит ли тогда на всех нас соболя, лисицы и всякого другого зверя?
— Ишь ты как заговорил!
— Шли бы вы обратно на Зею, пока Амур не встал. Прозимовали бы там, а мы останемся ради промысла здесь. И всем было бы хорошо.
— Я вам устрою хорошую жизнь, — с угрожающими нотками в голосе сказал Хабаров. — Иди к себе. И чтоб я тебя больше не видел.
Степан Поляков с удручённым видом от сознания того, что его миссия не удалась, даже, можно сказать, потерпела полный крах, направлялся к стенам городка. Долго барабанил кулаками в ворота, пока они не открылись и его не впустил# внутрь.
Штурм городка люди Хабарова начали с обстрела из пушек. Но оставались только каменные ядра, не начиценные порохом. Они сделали на стенах выбоины, но существенных разрушений не произвели. Ерофей Павлович считал, что отряд Иванова и Полякова уже деморализован и вряд ли способен к долгому сопротивлению, тем более что на стороне Хабарова был значительный численный перевес. К тому же у хабаровцев были пушки, а смутьяны их не имели.
По приказу Хабарова его люди облачились в куяки, приволокли с собой щиты, чтобы загородиться от стрел противника, и стали выглядеть весьма воинственно. Защитники городка дрогнули. В их рядах начался разброд, раздавались выкрики:
— Нельзя же против своих подымать оружие.
— Сдадимся на вашу милость. Пощадите.
Убедились Константин Иванов, Степан Поляков и другие главари, что их отряд ненадёжен, что не выдержать ему осады. Да и не желают их люди выступать против своих же, русских, из отряда Хабарова. Вот и не нашли другого выхода, как сдаться на милость победителя.
Иванов с Поляковым и ещё два главаря, Петров и Шипунов распахнули ворота городка, вышли наружу, бросили сабли наземь. Иванов, поступивший так же, подошёл к Хабарову и сказал ему:
— Твоя взяла, Ерофей. Сдаёмся на твою милость.
Хабаров предпринял расследование. Нашёл виновных в избиении своих людей, один из которых скончался от побоев. Были установлены и случаи разворовывания отрядного имущества, запасов, которыми воспользовались смутьяны. Всего выявили двенадцать наиболее злостных виновников. В назидание другим Хабаров приказал их бить нещадно батогами, предварительно заставив провинившихся скинуть рубахи и оголить спины. От ударов батогами спины наказуемых превратились в кровавое месиво. Двое от ударов батогами скончались, не приходя в сознание.
Однако с четырьмя главарями — Константином Ивановым, Степаном Поляковым и ещё двумя — Хабаров поступил не так сурово, хотя они и были главными заговорщиками, но непосредственного участия в истязании своих противников не принимали. Ерофей Павлович считался с тем, что эта четвёрка пользовалась определённым влиянием на часть отряда, и поэтому, «чтобы другим так воровать неповадно было», Хабаров распорядился заковать их в кандалы и подержать в таком виде несколько дней. Имущество всех наказанных было конфисковано в пользу казны. Когда с главарей цепи были сняты, их привели к Хабарову.