Хадамаха, Брат Медведя
Шрифт:
– Так, все трое идете со мной! – поднимаясь, скомандовал Хадамаха, стараясь спрятать легкую дрожь неуверенности в голосе. Сумеет ли он справиться с этой троицей? И удержат ли их подвалы караулки – хотя бы до возвращения тысяцкого? Дальше пусть уж старшие с ними разбираются.
– Конечно, идем! – согласился черный шаман так легко и радостно, что Хадамаха сразу понял – ловушка! – Только бубен свой возьму.
Хадамаха не успел. Он знал, что должен удержать, остановить, но… Глаза тощего мальчишки снова превратились в два бездонных черных омута, в глубине которых жарко и страшно задышал Алый огонь. Бросок черного был стремителен, как у змеи, но Хадамахе казалось, время застыло, Черный движется ме-едленно-ме-едленно.
Бон-н-н-г! – долгий оглушительный звук хлынул со всех сторон.
С криком Хадамаха зажал уши руками… Тягучий и вязкий, резко пахнущий поток черной воды подхватил его, закружил и поволок прочь – прямо в зыбкую серую мглу.
Свиток 18,
о невероятном путешествии в Нижний мир по Великой реке и обратно
– А-а-а! – мяслянистая вонючая черная вода заливала горло. Растопырившегося, как лягушка, Хадамаху швыряло то в одну сторону, то в другую. Черные, блестящие, не отражающие ни единого луча света волны вскипали буйным водоворотом. Парень снова попробовал закричать, но неспешно клубящаяся вокруг вязкая муть вдавила крик обратно в рот. Его завертело и понесло дальше, больно колотя о слепленный из серой мглы берег, на ощупь твердый, как скала, но расползавшийся под его судорожно цепляющимися пальцами.
– А-а-а! – сквозь брызги он разглядел захлебывающуюся Аякчан.
– А-а-а! – Хакмар пытался ухватить ее за тяжелые от черной воды волосы, но его все время относило прочь.
– А-а-а! – цепляясь за бубен и крутясь вместе с ним, как волчок, мимо пронесся Донгар. Глаза черного шамана были выпучены, как у совенка.
– Ты куда нас забросил? – вцепляясь наконец девчонке в косу и подтягивая полузахлебнувшуюся Аякчан к себе, прокричал Хакмар.
– Это Великая река! – также отплевываясь, заорал Донгар. – Между мирами! Нас сносит вниз!
Вниз?! – ужаснулся Хадамаха Значит… в Нижний мир? Куда уже тысячу Дней не спускался никто, кроме умерших? Проклятый Черный, затянул-таки повелителю Нижнего мира на съедение! Впереди начали пробиваться багровые отблески. Мальчишка неистово забился в воде, пытаясь выгрести против течения, – куда угодно, только прочь отсюда! Поток с сокрушительной силой швырнул его обратно. Хадамаха почувствовал, что летит…
Черная вода рухнула вниз ревущим водопадом. Из немыслимой глубины дохнуло сокрушительным Жаром. В окружении изломанных и покореженных, как зубы у ветерана каменного мяча, черных скал открывалось громадное пространство… сплошного Рыжего огня. Огненные волны облизывали скалы, гибкие прожилки то золотистого, то бордового извивались в хищно клубящемся Пламени. Эта убийственная, смертоносная красота словно прыгнула навстречу Хадамахе… Воздух мгновенно исчез – мучительно пытающиеся вдохнуть легкие закупорило непереносимым жаром. Он почувствовал, как трещит его кожа и скручиваются волосы…
– Пш-ш-шах! – два сверкающих сапфирово-голубых потока, несущих спасительную прохладу, с грозным гулом промелькнули мимо него…
Хватанув ртом воздух, Хадамаха глянул вверх. Аякчан падала следом за ним. Ее голубые волосы развевались, а с вытянутых рук били струи… Хадамаха так и не понял – чего! Вроде бы Голубого огня, перемешанного со… льдом? Мимо Аякчан со свистом пролетел Донгар – его растрепанная, как щетка, неопрятная
Хадамаха зажмурился, подвывая от ужаса – ой, мамочка, мамочка! И всем своим естеством, и человечьим и медвежьим, умоляя только об одном – вспыхнуть сразу и чтоб боль была недолгой.
Ляп! Он свалился на что-то, слегка прогнувшееся под его тяжестью, и заскользил куда-то… Мальчишка широко распахнул глаза… Они, все четверо, сидели в круглых санях с кожаным дном и медными колокольцами по гнутому ободу. Под неумолчный трезвон невиданные сани скользили по тонкой ледяной корке, сковавшей бушующее Пламя. Узкая полоска «берега» у черных скал неслась им навстречу. Хадамаха обернулся… Лед мгновенно и беззвучно таял позади них, и клубящееся всеми оттенками рыжего и золотистого Пламя вскипало, норовя пожрать беглецов. Спасительная цепь скал уже близко… Тонкий, как писчая береста, прозрачный лед затрещал под ними. Трезвон колокольчиков разладился, как в испуге, лед хрупнул… и сани провалились вниз, в бурлящее Пламя. Но за какой-то удар сердца до этого Хакмар и Донгар слаженно ухватили Хадамаху… Толчок!
– А-а-а! – мотыляя руками и ногами, он пролетел над Огнем и… упал на спасительный бережок. Откатился прочь от тянущихся к нему Огненных волн, поднялся на колени, протирая слезящиеся от Жара глаза, плюясь сухой золой…
Держа на руках поникшую Аякчан, Хакмар бежал к выжженному берегу. Прямо по клубящемуся Рыжему огню! Хадамаха отчетливо видел, как его сапоги погружаются в Пламя! Следом, размахивая дымящимся бубном, вприпрыжку несся Донгар.
Хакмар торопливо выскочил на узкий бережок, опустился прямо в золу и пепел, поддерживая бессильно свисающую голову девочки, дрожащей рукой коснулся ее бледной щеки:
– Аякчан! Ты живая? Открой глаза, Аечка! Тенгри-Высокое небо, помоги нам!
Донгар выбрался на берег, поглядел на бесчувственную Аякчан в объятиях Хакмара, наивно похлопал глазами и осторожненько спросил:
– Девочка-жрица, ты чего? Ты ж дочка Най-эквы Огненной, ты Рыжим огнем не управляешь, но повредить-то тебе он, однако, не может!
Аякчан приоткрыла один глаз – и на Донгара полыхнул луч сапфировой ярости. Хакмар вскочил так стремительно, что лежащая у него на коленях голова Аякчан гулко стукнулась об скрывающийся под пеплом камень берега. Скуластый мальчишка мгновенно повернулся к голубоволосой спиной – будто и не знал, что она там валяется.
– Уй-яй-й! – Аякчан села, потирая ушибленный затылок, и бешено уставилась на простодушно вытаращившегося в ответ черного шамана.
– Значит, в прошлой жизни она тебя убила, – утирая текущий по лицу пот, хрипло выдохнул Хадамаха.
Вся троица вздрогнула и испуганно уставилась на него. Словно они забыли о том, что он тоже здесь, и только сейчас спохватились. Умгум. Тихонько усмехаясь, Хадамаха поднялся на ноги и огляделся, жмурясь от нестерпимого сияния. Из заменяющей небеса кудлатой мглы, похожей на огромную плотную тучу, в Огненное озеро низвергался водопад черной воды. Как сплошная блестящая антрацитовая стена, верхушкой теряющаяся в серых клубах, а подножием уходящая в бурлящее Пламя. Хадамаха понял, что и само озеро лишь кажется Огненным. На самом деле оно полно той же самой черной воды, а Рыжий огонь мечется по его поверхности между ломаных скал.