Хакер и Маргарита
Шрифт:
– Продолжайте, продолжайте, – подбодрил я его. – Я не же начальство, не съем...
– В общем, – со вздохом констатировал Дмитрий Викторович, – во всем виновата жена.
– Чья жена?
– Моя, разумеется, чтоб ее приподняло да шлепнуло! – быстро ответил Лалаев. – Приспичило ей, видите ли, одеяла на дачу переть!
– Подождите, какие еще одеяла? – недоуменно спросил я. – При чем тут дача?
– Как при чем! – взвился взволнованный Дмитрий Викторович. – Да пропади она пропадом, эта развалюха! Я сам ее завтра же подожгу с четырех концов! Я эту Римму Павловну на улицу вышвырну!
– Римма Павловна – это ваша супруга? – уточнил я, прерывая поток угроз.
– Ну да, состоим в законном браке уже двенадцать лет, – подтвердил Лалаев. – И, знаете, за все это время она ни разу мне...
– Это не интересно, – снова укоротил я его. – Давайте вернемся к делу. Вернее, к личным делам. Как я понимаю, вы их потеряли?
– Что вы! – прижал руки к груди посетитель. – Разве бы я мог! Посудите сами, пять лет беспорочной работы, две благодарности от начальства...
– Тогда в чем проблема? – начал терять я терпение. – Чего вы от меня хотите?
– Их украли! – исторг из себя зловещий шепот Дмитрий Викторович. – Похитили, воспользовавшись моим беспомощным состоянием.
Ага, вот уже кое что и потихоньку проясняется. За двадцать минут беседы мы смогли выяснить то, с чего надо было ее начать.
Не ввести ли мне новый порядок: каждый посетитель в письменном виде подает мне задание. Причем, на заранее загоовленном бланке, где бы значилось ФИО, суть дела, краткое описание событий и цель визита. А тогда уже можно было бы переходить и к личной беседе.
Впрочем, ни фига из этого не выйдет. Народ начнет писать «помогите» да «спасите», а самый смак, конкретика, все равно останется на личную встречу. Придется действовать по старинке.
– А как вы впали в это самое... беспомощное состояние? – тактично поинтересовался я.
– Одурманили, – сокрушенно признался Лалаев. – Самым ужасным образом.
Ему явно было неловко говорить, как все происходило на самом деле и он ожидал от меня наводящих вопросов. Что ж, пойдем навстречу клиенту.
– Кто? Чем? Где? И как? – загнул я четыре пальца на ладони.
– Злодей, – в свою очередь стал загибать пальцы Дмитрий Викторович, – наркотиком, на вокзале... э-э... то есть, в ресторации...
– Вы что, с ним пили? – поморщился я. – Боже, как это банально.
– Грешен, не удержался, – виновато пролепетал Лалаев. – Но, поверьте мне, буквально сто грамм. Или сто пятьдесят. Ни каплей больше.
Черта с два это наркотик! Много чести, Дмитрий Викторович!
Наверняка в налитую водку был подмешан банальный клофелин. Впрочем, если вы поймали с него наркотические видения и был хороший «приход», вам можно только позавидовать, это мало кому удается.
– Понимаете ли, до моего поезда оставалось еще целых пятнадцать минут, а душа чего-то хотела, какого-то маленького праздника, – объяснял свою опрометчивость Лалаев. – Я стоял на платформе с дипломатом, в котором лежали папки с личными делами и огромным баулом, куда я упихал два одеяла. Римма Павловна ждала меня на даче и... и не дождалась. Ни меня, ни одеял.
– Бедная ваша супруга, – посочувствовал я от всего сердца.
– И, знаете, что она мне сказала, когда мы встретились после всего? – с печалью посмотрел на меня Дмитрий Викторович. – Она сказала: «По твоей милости мы чуть не замерзли в эту ночь». И все. Ни слова сочувствия. А ведь я едва не отправился на тот свет. Представляете, какая черствость?! И это после стольких лет...
– Представляю, – остановил я его жестом ладони, – вы лучше опишите мне этого человека, который одурманил вас на вокзале.
Рассказанная мне история оказалась вовсе не из ряда вон выходящей, а была проста как мир. К сожалению, подобные случаи сейчас не редкость.
Ехавший на дачу Дмитрий Викторович стоял на перроне с дипломатом в одной руке и баулом с одеялами в другой. Какой-то мужик невзрачного вида в черной майке с надписью «Рита» попросил его помочь разобраться в расписании – очки, мол, забыл. Лалаев помог ему разобраться в прибытии и отправлении пригородных поездов, – расписание действительно, было напечатано очень мелкими строчками. После этого господа пассажиры разговорились и, слово за слово, оказались в пристанционом буфете.
Лалаев, судя по рубиновым прожилкам на его и без того помидорного цвета носу, был не дурак выпить. Но всего одна рюмка «брынцаловки» оказалась для него роковой. Очнулся он в реанимации, без баула и без дипломата. Нового его знакомца, понятно, след простыл.
– Я сначала грешил на овощной салатик, – с наивной попыткой оправдаться, говорил Лалаев, – уж больно мне подозрительным он показался. Но врачи сказали, что все гораздо серьезнее...
Когда Дмитрий Викторович пришел в себя, его «обрадовали» известием о пропаже вещей и от души посочувствовали. Впрочем, Лалаев, по словам врачей, еще легко отделался: больное сердце плюс возраст, плюс общее состояние его расшатанного организма...
В милицию Дмитрий Викторович решил не заявлять. Это положило бы немедленный конец его карьере, причем, только в самом лучшем случае.
– Мне ведь до пенсии осталось три года, – умоляюще глядя на меня, говорил Дмитрий Викторович. – И потом, я боюсь, что меня накажут.
– По башке, что ли, дадут? – спросил я, глядя на его залысины.
– Нет, что вы, Валера, – отмахнулся Лалаев. – Не в том смысле... Просто, наше начальство стало в последнее время каким-то чересчур уж подозрительным. И, если я, так сказать, сдамся, то начнется такое, что упаси Господь. В смысле, Аллах.
– А что начнется-то?
– Ну, наверняка подумают, что это какие-то интриги, и я буду расхлебывать эту кашу несколько месяцев. Вот, между прочим, недавно у нас счетчик на ксероксе в директорском кабинете показывал цифру, на десять позиций превышающую сделанное количество копий. Господи, какой тогда был содом во всех подразделениях!
Лалаев прикрыл глаза рукой, вспоминая подробности скандала.
– Часами сидели, закрывшись в кабинете – директор, коммерческий и бухгалтер, гадали, чьи это козни, кто шпион и так далее. А в результате оказалось, что это секретарша решила себе восточный гороскоп скопировать. Ее, понятно, уволили, предварительно оштрафовав. Ну, и еще потом пару раз напоминали. А так, начальство у нас хорошее, душевное, две благодарности...