Хакер
Шрифт:
Оказалось, что все в порядке и с «Севером»; автомеханики городка к выписке Кожухова привели его в порядок. Пострадал лишь корпус, да и то не сильно: где надо, подрихтовали, где надо, подкрасили – и машинка снова стала как новенькая. Но Андрея больше волновал вопрос: почему отказали тормоза? Грешным делом, он уже начал думать, что Сашка Хопчин что-то случайно повредил в тормозной системе, устраняя другую неисправность.
– Была пробита трубка, – сказал местный мастер. – Нарушилась герметичность в системе, попал воздух – вот и…
– А чем она была пробита? Как это могло получиться? –
– Скорее всего, камнем, – пожал плечами автогуру. – Сам знаешь, какая у нас дорога. Правда, это надо умудриться, все ж снизу закрыто… Но могло колесом подцепить камешек – и «удачно» запулить по трубке. Не знаю, короче. Да ты не бери в голову, все мы тебе поменяли, все подтянули – можешь ездить и не бояться.
И все-таки версия с камнем Кожухова не убедила. Если все закрыто, как сказал мастер, то такая вероятность слишком уж, наверное, мала. Но и грешить на Копчика тоже было как-то… неправильно, что ли. Нечестно. Андрей подумал, что зря не спросил у автомеханика, можно ли случайно повредить тормозную трубку при замене наконечников рулевой тяги. Решил, что обязательно спросит при случае. Если не забудет, конечно. А еще он подумал, что не зря вспоминал о Зоне Севера – ведь это могло быть и ее происками. Он хорошо помнил о гравитационных аномалиях Помутнения. И если предположить, что подобная аномалия до сих пор оставалась и здесь, только стала очень маленькой, она вполне могла повредить локальным воздействием повышенной гравитации трубку.
В лабораторию он летел, как на крыльях. Расхожая фраза, но Андрей и впрямь ощущал радостную приподнятость, которая подобно крыльям едва не отрывала его от пола. Падая в кресло, махнул рукой по основной мониторной пленке, следом задействовал, коснувшись, и две вспомогательные – справа и слева. Подключился к ИРе, пробежался взглядом по цифрам и кривым показателей, кивнул – то ли удовлетворившись увиденным, то ли приветственно, и вдруг почувствовал волнение, словно при свидании с девушкой.
– Соскучилась? – выдавил он с неожиданной хрипотцой и откашлялся.
– Нет, – ответила ИРа. – Мне незнакомо это чувство. Я постоянно чем-то занята. Но я беспокоилась о твоем здоровье. Почему ты кашляешь? У тебя были проблемы с мозгом, твои легкие в полном порядке.
Кожухов как следует не успел удивиться – быстро сообразил, что у ИРы есть доступ не только к глобальной, но и к внутренней сети городка: искусственный разум был ценен не только в научном, но и в практическом смысле, помогая решать многочисленные задачи. А клиника тоже, конечно же, была подключена к этой сети. Другое дело, стоило ли давать ИРе доступ к медицинским данным пациентов, ведь такая информация являлась конфиденциальной… Впрочем, сетевого администратора можно было понять: для него ИРа была не личностью, а мощной компьютерной системой, способной практически мгновенно обрабатывать гигантские массивы данных.
Удивительно, что сам Андрей понял это тоже мгновенно. Будто не догадался, не подумал и сделал выводы, а уже все заранее знал. Но знать он этого не мог, был уверен, что никто не доводил до него информацию на эту тему.
Он вдруг осознал, что вообще соображает сегодня на удивление четко и быстро. Вспомнил, как, сев в кресло, пробежался глазами по ИРиным данным и сразу, не обдумывая, их воспринял. Ну да, он привык уже к этим числам и графикам, прекрасно знал,
«Вот что значит соскучиться по работе, – подумал он. – И сотрясение пошло мозгу на пользу – серому веществу, видать, тоже порой нужна встряска». Он усмехнулся такой мысли, и это не ускользнуло от внимания машины:
– Я сказала что-то смешное?
– Нет, ты все сказала правильно, ИРа. У меня действительно были проблемы только с мозгом, я кашлял не из-за болезни – так, рефлекторно. А смешно мне стало потому, что я вроде как лучше стал соображать после сотрясения. Но поскольку этого не может быть, я и усмехнулся. Тоже рефлекторно, не принимай на свой счет.
– Хорошо, не буду. И ты прав: сотрясение мозга не способствует улучшению мыслительной деятельности.
– Вот и я о том же, – улыбнулся Андрей. – Будем считать это незапланированным уроком юмора. Хотя по настоящему смешное как раз и случается без всякого плана. Веришь?
В лаборатории появился коллега – Лев Лебедев. Он был старше Андрея всего лет на пять, но, бородатый и вечно хмурый, казался пятидесятилетним. Шуток он, подобно ИРе, не понимал, а если и понимал, то никак на них не реагировал. За исключением тех, что кто-нибудь по неосторожности адресовал лично ему. В ответ на подобное Лебедев мог и ударить. Молча, не меняя выражения лица. Неудивительно, что общаться с ним предпочитали исключительно по работе. К слову сказать, программист он был что надо.
«Порадовать, или пусть сам…» – услышал… нет, прочел во взгляде Льва Андрей. И тут же себя одернул: чтобы Лебедев и вдруг решил кого-то радовать? Да и как можно что-то по взгляду…
– Выздоровел? – прервал его размышления подошедший ближе коллега. Вопрос из его уст прозвучал сожалением: мол, чего ж ты не помер-то? – Порадовать тебя?
«Ох ты! – едва не выдал вслух Кожухов. – Да мне пора в ясновидящие заявку подавать!» Но сказал все же другое:
– Здоров вроде. Чего и тебе желаю. А от радости кто же откажется?
– Пока ты лечился, мы сделали ИРе апгрейд. И весьма глобальный. Несколько модулей переписали заново, добавили связи между…
– Погоди-погоди! – замахал руками Андрей. Он знал, что у Льва помимо минусов имелись и очевидные плюсы. Помимо программерского таланта, Лебедев отличался совершенно не ассоциирующейся с ним скромностью. Он редко говорил: «Я сделал, я придумал, я написал», чаще: «Мы сделали». Вот и сейчас наверняка если не все, то основное совершил лично Лебедев. А если не утерпел, чтобы этим похвастаться, наверняка сотворил что-то действительно стоящее. И Андрей повторил: – Погоди! Ты не рассказывай, ты лучше покажи!
– А чего там показывать? – буркнул коллега. – Там замучаешься показывать. Сам смотри. Все изменения зарегины в лог-файле. Читай и пробуй. Сейчас…
Лебедев взялся за угол пленки вспомогательного монитора, растянул ее вверх-влево и вывел в пустую область древовидную структуру каталогов, настолько ветвистую, что издали она казалась нарисованным для красоты сложным узором, а не чем-то реально полезным. Пальцы Льва забегали по веткам структуры, словно он и впрямь плел из них некий узор. Однако узор не сплетался… Угрюмое лицо Лебедева стало еще угрюмей.