Халхин-Гол. Граница на крови
Шрифт:
– Да, товарищ капитан.
Гандориг вышел из палатки.
В это время его заместитель старший лейтенант Торхан Бержингин проводил осмотр личного состава.
Порядок несения службы у монгольских пограничников отличался от советского. Наряды у них заступали на сутки и отдыхали поочередно прямо на позициях. Пока это не подводило, хотя уже шли слухи о реорганизации всей пограничной службы МНР по советскому образцу.
Утро выдалось солнечное, день обещал быть теплее обычного. Воздух должен был прогреться градусов до двенадцати-пятнадцати, если, конечно, не накроют тучи, не пойдет дождь или с севера не налетит песчаная буря.
Утренний осмотр закончился. Повар доложил начальнику заставы о том, что завтрак готов. Капитан прошел в столовую, накрытую пологом, чтобы снять пробу. Рацион был скупой. Нехватка продуктов в стране сказывалась и в армии. Но тыловик из штаба отряда говорил Гандоригу, что из Союза уже следуют в Монголию эшелоны с продовольствием.
К начальнику заставы подошел советский военный советник, бурят по национальности, старший лейтенант Шагаев Алтан Дугарович. Он прибыл на заставу месяц назад, когда в Монголию был переброшен из Союза крупный отряд офицеров всех родов войск, в том числе и пограничных. С бойцами заставы он общался легко. Языки были похожи, к тому же старший лейтенант Шагаев проходил дополнительную подготовку.
Еще недавно он был начальником советской пограничной заставы, расположенной в Средней Азии, очень неплохо знал, как охранять границу, имел орден Красного Знамени за пресечение прорыва банды басмачей из Афганистана. Его подчиненные вылавливали немало нарушителей, но в серьезных боях он не участвовал. Впрочем, как говорил сам Шагаев, опыт приходит со временем.
– Здравия желаю, капитан! – поприветствовал советник начальника заставы.
– Доброе утро, Алтан.
Они общались попросту, по имени и на «ты», переходили на официальный тон только тогда, когда заставу инспектировали офицеры, прибывшие из вышестоящих штабов.
– Что у нас на границе?
– По докладу старшего наряда все спокойно.
– А вот у меня отчего-то с подъема тревога. И вроде объяснить ее ничем нельзя, а терзает.
– Бывает. Я иногда тоже испытываю непонятную тревогу, потом проходит. Мы с тобой такие же люди, как и все прочие. Сегодня хорошее настроение, завтра плохое, утром спокойно на душе, вечером наваливается волнение. Реальной угрозы на нашем направлении пока нет. По данным разведки, японцы сосредоточили основные силы севернее.
– Разведка – это хорошо, – проговорил Шагаев и предложил: – А не посмотреть ли нам самим, своими силами территорию на востоке, за линией границы?
Капитан усмехнулся и заявил:
– Хороший же у меня советник, предлагающий вместо охраны границы нарушить ее. Ты это практиковал в Союзе?
– Там такой необходимости не было, – ответил старший лейтенант.
– А здесь есть?
– Да черт его знает. Вот только помню, что когда банда из Афганистана ночью прорывалась в Туркестан, то у меня с раннего вечера было такое же тревожное состояние.
Начальник заставы посмотрел на советского офицера, облаченного в форму пограничных войск МНР, и произнес:
– Да? Может, чтобы успокоиться, пройдешь к наряду, на сопку, где расположен наблюдательный пункт сержанта Бурбата? Оттуда через оптику осмотришь местность. Возможно, это снимет твою тревогу.
– Пожалуй, я так и сделаю, – согласился Шагаев.
– Только предупреди по связи сержанта.
– Само собой!
– Ну давай, Алтан. А я сейчас отправлю отделения на занятия по физической подготовке.
– Кросс устроишь?
– Посмотрим. У нас кроме физической подготовки да изучения уставов личный состав и занять-то практически нечем. Не помешала бы огневая подготовка, да патронов, сам знаешь, штатный комплект. Для учебных стрельб боеприпасы нам не выделили.
– Ты запрашивал?
– Да, конечно, а что толку? На складах пусто. Все боеприпасы на руках. Что на заставах, что в отряде.
– Ну да. Я обращусь к главному военному советнику. Надеюсь, он поможет.
– Это было бы очень хорошо. А еще, Алтан, в отряде поговаривают, что советское командование планирует переброску сил поддержки монгольской армии и сюда, в наш район.
Старший лейтенант пожал плечами и заявил:
– Мне об этом ничего не известно. Но в принципе почему нет? По договору, заключенному между нашими странами, Советский Союз обязан защищать территорию МНР как свою собственную.
– В том, что Союз поможет, нет никакого сомнения. Но вот когда? После того как японцы решатся на масштабное наступление, начнут его и сметут все наши пограничные части? Мне и моему личному составу, знаешь ли, от такой помощи ни холодно ни жарко. Мертвым поддержка не нужна.
– Я испортил тебе настроение?
– Нет, я просто рассуждаю. Но иди. Я смотрю, заместитель распустил строй. Пора брать командование в свои руки.
– Я буду на позициях наряда.
– Да.
Советник прошел в штабную палатку.
Связист поднялся, принял стойку смирно.
Шагаев махнул рукой.
– Вольно, садись. И вызови-ка мне сержанта Бурбата.
– Слушаюсь, товарищ старший лейтенант! – Он тут же протянул трубку советнику. – Старший наряда на связи.
– Я «Байкал»! – сказал тот.
– «Орел», слушаю.
– Собираюсь к тебе. Предупреди подчиненных.
– Вас понял. Сейчас сделаю. Через пять минут выходите.
Вскоре советский военный советник зашел в небольшой окоп, перекрытый бревнами на манер блиндажа. У той его стороны, которая была обращена к границе, стояла стереотруба.
– Как дела, сержант? – спросил Шагаев.
– Да спокойно все, товарищ старший лейтенант.
– Спокойно, говоришь? А ну-ка посмотрим местность.
Он припал к окулярам стереотрубы, увидел сопки, плато, рассеченное множеством оврагов и балок. Там никого, ни людей, ни техники. Только справа, у крайней сопки шевельнулся куст.