Халиф на час

Автор неизвестен

А потом Камар аз-Заман написал на полях письма вот какой превосходный стих:

Привет мой из сокровищ благ господних Тому, кто держит и мой дух и сердце.

А заканчивая письмо, он, наконец, написал еще:

Я перстень послал тебе, что в день единения Я взял своему взамен, — пришли же мне перстень мой.

Потом Камар аз-Заман положил перстень Ситт Будур в свернутую бумажку и отдал ее евнуху, а тот взял ее и вошел с нею к Ситт Будур. И царевна взяла бумажку из рук евнуха и, развернув ее, увидала,

что в ней ее перстень, — он самый, — и прочитала бумажку, а когда она поняла ее смысл, то узнала, что письмо от ее возлюбленного и что это он стоит за занавеской. И ее ум улетел от счастья, и грудь ее расправилась и расширилась, и от избытка радости она произнесла такие стихи:

Горевала я, как пришлось с тобой разлучиться нам, И пролили веки потоки слез в печали. И поклялась я, что когда бы время свело нас вновь, О разлуке бы поминать не стал язык мой. Налетела радость, но бурно так, что казалось мне, Что от силы счастья меня повергла в слезы. О глаза мои, ныне слезы лить уж привычно вам, И вы плачете и от радости и с горя.

А когда Ситт Будур окончила свои стихи, она тотчас поднялась, и, упершись ногами в стену, с силой налегла на железный ошейник, и сорвала его с своей шеи, а потом она порвала цепи и, выйдя из-за занавески, бросилась к Камар аз-Заману и поцеловала его в рот, как клюются голуби, и, обняв его от сильной любви и страсти, воскликнула: «О господин мой, явь это или сон? Неужели Аллах послал нам близость после разлуки? Слава же Аллаху за то, что мы встретились после того, как потеряли надежду!»

И когда евнух увидал, что она в таком состоянии, он выбежал бегом и, придя к царю аль-Гайюру, поцеловал землю меж его рук и сказал: «Знай, о мой владыка, что этот звездочет — шейх звездочетов и ученее их всех. Он вылечил твою дочку, стоя за занавеской и не входя к ней». — «Посмотри хорошенько, верная ли это весть!» — сказал царь. И евнух ответил: «О господин, встань и взгляни на нее, она нашла в себе столько сил, что порвала железные цепи и вышла к звездочету и принялась его целовать и обнимать».

И тогда царь аль-Гайюр поднялся и вошел к своей дочери, а та, увидав его, встала на ноги и закрыла себе голову.

И тогда отец ее до того обрадовался ее благополучию, что едва не улетел, и он поцеловал дочь меж глаз, так как любил ее великой любовью. И царь аль-Гайюр обратился к Камар аз-Заману и спросил его, кто он, и сказал: «Из каких ты земель?» И Камар аз-Заман рассказал царю о своем происхождении и сане и осведомил его о том, что его отец — царь Шахраман. А затем Камар аз-Заман рассказал ему всю историю, с начала и до конца, и поведал ему обо всем, что приключилось у него с Ситт Будур и как он взял у нее с пальца ее перстень и надел ей свой перстень. И царь аль-Гайюр изумился и воскликнул: «Поистине, вашу историю надлежит записать в книгах, чтобы ее читали после вас поколения за поколениями!»

И потом царь аль-Гайюр призвал судей и свидетелей и написал брачную запись госпожи Будур с Камар аз-Заманом и велел украсить город на семь дней. А после этого разложили скатерти с кушаньями и устроили празднества и украсили город; и все воины надели самые роскошные платья, и забили в литавры, и застучали в барабаны, и Камар аз-Заман вошел к Ситт Будур, и ее отец обрадовался ее исцелению и выходу ее замуж и прославил Аллаха, пославшего ей любовь к красивому юноше из царских сыновей.

И царевну раскрывали перед Камар аз-Заманом, и оба они были похожи друг на друга красотой, прелестью, изяществом и изнеженностью. И Камар аз-Заман проспал подле нее эту ночь и достиг того, чего желал от нее, а

она удовлетворила свое стремление к нему и насладилась его красотой и прелестью, и они обнимались до утра. А на другой день царь устроил званый пир и собрал на него всех жителей внутренних островов и внешних, и разостлал для них скатерти с роскошными кушаньями, и столы были расставлены в течение целого месяца.

А после того, как сердце Камар аз-Замана успокоилось, и он достиг желаемого и провел таким образом с Ситт Будур некоторое время, ему вспомнился его отец, царь Шахраман. И он увидел во сне, что отец говорит ему: «О дитя мое, так ли ты поступаешь со мною и делаешь такие дела?»

И Камар аз-Заман, увидав во сне своего отца, который упрекал его, был наутро озабочен и печален, и Ситт Будур спросила его, и он рассказал ей о том, что видел во сне, она вошла с ним к своему отцу, и они рассказали ему об этом и попросили позволения уехать. И царь позволил Камар аз-Заману уехать, но Ситт Будур сказала: «О батюшка, я не вытерплю разлуки с ним». И тогда ее отец отвечал: «Поезжай с ним!» — и позволил ей оставаться с Камар аз-Заманом целый год, с тем чтобы после этого она приезжала навещать отца ежегодно.

И царевна поцеловала отцу руку, и Камар аз-Заман также, а потом царь аль-Гайюр принялся снаряжать свою дочь и ее мужа, и приготовил им припасы и все нужное для путешествия, и вывел им меченых коней и одногорбых верблюдов, а для своей дочери он велел вынести носилки, и он нагрузил для них мулов и верблюдов и дал им для услуг черных рабов и людей, и извлек для них все то, что им было нужно в путешествии. А в день отъезда царь аль-Гайюр попрощался с Камар аз-Заманом и одарил его десятью роскошными золотыми платьями, шитыми жемчугом, и предоставил ему десять коней и десять верблюдиц и мешок денег и поручил ему свою дочь Ситт Будур, и выехал проводить их до самого дальнего острова.

Потом он простился с Камар аз-Заманом и вошел к своей дочери Ситт Будур, которая была на носилках, и прижал ее к груди и поцеловал, плача и говоря:

К разлуке стремящийся, потише: Услада влюбленного — объятья. Потише: судьба всегда обманет, И дружбы конец — всегда разлука.

И потом он вышел от своей дочери и пришел к ее мужу, Камар аз-Заману, и стал с ним прощаться и целовать его, а затем он расстался с ним и возвратился с войском в свой город, после того как приказал им трогаться.

И Камар аз-Заман со своей женой Ситт Будур и теми, кто с ними был из сопровождающих, ехали первый день, и второй, и третий, и четвертый, и двигались, не переставая, целый месяц. И остановились они как-то на лугу, обширно раскинувшемся, изобиловавшем травою, и разбили там палатки, и поели, и попили, и отдохнули. И Ситт Будур заснула, и Камар аз-Заман вошел к ней и увидел, что она спит, а на теле ее шелковая рубашка абрикосового цвета, из-под которой все видно, а на голове у нее платок из золотой парчи, шитый жемчугом и драгоценными камнями. И ветер поднял ее рубашку, которая задралась выше пупка, и стали видны ее груди и показался живот, белее снега, и каждая впадина в его складках вмещала унцию орехового масла. И любовь и страсть Камар аз-Замана увеличились.

И Камар аз-Заман положил руку на перевязь одежды Будур и, потянув перевязь, развязал ее, так как сердце его пожелало царевну. И он увидел красный камень, как драконова кровь, привязанный к перевязи, и, отвязав камень, посмотрел на него и заметил на нем имена, вырезанные в две строчки письменами нечитаемыми. И Камар аз-Заман удивился и сказал про себя: «Если бы камень не был для нее великою вещью, она бы не привязала его таким образом на перевязи своей одежды и не сохранила бы его в самом дорогом для себя месте, чтобы не расставаться с ним. Посмотреть бы, что она с этим камнем делает и какова тайна, скрывающаяся в нем!»