Халт
Шрифт:
Они встретились в ресторане на первом этаже гостиницы. Маг задрал левый рукав футболки, показав татуировку из восьми стрел, и попросил называть его Сержем.
– Вы сможете отправить нас в другой мир? – Халт старался говорить ровно и спокойно, не выдавая эмоций, хотя правый глаз опять начал предательски дергаться.
– Да.
– Как быстро?
– Хоть сейчас.
– Хорошо. Что хотите взамен?
– Информацию. Все, что вам известно об адептах Ордена Хедина и Ракота, а именно: магах Ванде и Аркадии Михайловиче.
Халт кивнул. Серж
– Как я могу быть уверен, что вы меня не обманете: я все расскажу, а вы не откроете портал?
Серж допил эспрессо, промокнул губы салфеткой.
– У меня есть репутация, и я ей дорожу. Если я заключаю договор, я его выполняю, чего бы мне это ни стоило. Но если вам так будет спокойнее, я готов отдать сейчас пустые магниты и обменять амулет портала на заряженные амулеты памяти.
– Пойдет.
– Хорошо. Тогда я приду к вам в номер… когда?
– Думаю, получаса нам на сборы достаточно, – ответил Халт, посмотрев на Аннет. Та кивнула.
– Значит, через полчаса. Да, и еще. Не вздумайте зарядить их какими-то другими образами. Это я на всякий случай. Я выполняю условия договора полностью. Чего бы мне это ни стоило.
Признаться, такая мысль мелькнула у сына Глойфрида, но Аннет, как только о ней услышала, набросилась на него, как перитон на добычу:
– Даже и не думай! Нельзя обмануть мага Схарма! То есть мага Хаоса. Ты даже не представляешь, на что они способны!
– Представляю, – хмыкнул Халт, – но и мы не пальцем деланы.
– И что же ты представляешь? – Медноволосая уперла руки в бока. – Ты вообще имел с ними дело?
– Да что он мне сделает? Убьет? Я и так скоро стану покойником!
– Думаю, тебя он как раз не тронет. Только привяжет к столбу в каком-нибудь сарае – и на твоих глазах будет пытать твоего отца и мать, братьев и сестер, если они у тебя есть… Именно так поступали высшие схарматы на Аррете с теми, кто не соблюдал договор. А потом он тебя отпустит на все четыре стороны, сделав татуировку из восьми стрел. Любой адепт Ордена тебя будет презирать. Это я для примера. Что именно сделает этот – понятия не имею, но очень не хочу это выяснять.
– Ладно-ладно, – поднял руки Халт. – Уговорила. Собирай вещи в дорогу.
Сборы прошли быстро. На этот раз потомок Хагена подготовился заранее: за рубли и гривны купил золото и драгоценности – в отличие от бумажек, считающихся деньгами на Терре, драгоценности ценятся и на Альтерре. Аннет же, конечно, набрала еды и одежды. Впрочем, все красивые платья остались еще в Москве, специально для Альтерры она приобрела высокие кожаные ботинки, походные брюки со множеством карманов, куртку, несколько футболок и очки от солнца. Выглядела во всем этом она эффектно. Ну и Халт заодно приоделся по-дорожному.
Серж пришел ровно через тридцать минут. Забрал два магнита памяти, протянул амулет-портал и удалился.
Закрыв за ним дверь, Халт закинул за спину рюкзак, взял за руку Аннет и четко представил место, в которое решил отправиться. Ветер взлохматил волосы, под ногами скрипнул песок, а глаза непроизвольно сощурились от солнца. Да, они стояли на дороге в гномьем районе, прямо напротив дома Драги. Одуряющее пахло цветущим шиповником и навозом, в который угораздило попасть его спутницу.
– Великий Разлом! Мои новые ботинки! – всплеснула она руками.
Халт осторожно постучал. Кто знает, что произошло здесь после его побега? Может, Драги нет в живых… и все из-за него! Но за дверью послышались шаги, затем мягко спросили: «Кто там?»
– Это я, Халт.
Засов скрипнул, и на пороге появилась улыбающаяся Драга.
– Милок, ты жив-здоров! Вот счастье-то! – обняла она его.
Сын Глойфрида смутился и закашлялся.
– Да жив я, жив. Драга, познакомься, это Аннет.
– Здравствуй, милая, проходите в дом. Проголодались, небось?
Есть не хотелось, но Халт вспомнил о блинчиках с черничным вареньем, стекающим с краев, драниках со сметаной, сырниках, посыпанных ароматной корицей, а еще картошечке, рассыпчатой, горячей настолько, что кусок сливочного масла плавится в ней, едва коснувшись краев, свиной отбивной с хрустящей сочной корочкой… и понял, что не в силах отказаться от стряпни Драги.
Время приближалось к обеду, так что хозяйка выставила на стол горшок с ухой. От запаха у Халта потекли слюнки, а у Аннет квакнул живот. Хозяйка разлила уху в четыре тарелки, и сын Глойфрида удивленно вскинул брови, но тут скрипнула дверь в комнату, и на кухне появилась… Ванда! Халт узнал ее не сразу: на Аррете он видел ее в длинном черном узком платье, а сейчас на ней был просторный халат в цветочек и домашние тапочки. Из грозной дамы она превратились в обычную бодрую старушку лет шестидесяти, и лишь острые черты лица, нос с горбинкой и цепкий взгляд остались прежними.
– Ба! Какие люди! – демонстративно всплеснула она руками. Халту жест показался наигранным: наверняка Ванда уже знала, кто пришел. Впрочем, сам-то он удивился по-настоящему.
– Ванда! Что вы тут делаете?
– Обедать пришла, – проворчала та и уселась за стол. Возникла неловкая пауза, быстро заполнившаяся стуком ложек, бульканьем, жеванием и причмокиванием.
Наевшись, все расслабились и подобрели. Халт снова попытался узнать о судьбе Ванды:
– Как вы тогда выкрутились? Что случилось после нашего отъезда?