Халтура
Шрифт:
— Там, — сказал я. — Она затащила Джорджию в Подземье.
Глядя на ступени, ведущие в туннель с кирпичными стенами, Мёрфи покачала головой.
— Поверить не могу, что здесь есть такое.
Мы стояли в конце недостроенной ветки чикагской подземки, возле пролома в стене, прикрытого грязным брезентом. За ним лежала темнота Подземья.
Мёрфи накинула старую куртку с эмблемой «Чикаго кабз». Поменяла пистолеты, взяв вместо своего любимого «ЗИГа» «глок», висевший теперь в набедренной кобуре. В нижнюю часть барабана «глока» был вделан маленький фонарик, и сейчас Мёрфи включила его.
— То есть я знала, что под городом есть старые туннели, — добавила она. — Но чтобы такие?
Вздохнув, я снял с шеи серебряный амулет-пентаграмму. Взял его в правую руку, пальцами прижал цепочку к сплошному дубовому стержню длиной около двух футов, покрытому рунами и символами, — моей огнестрельной палочке. Сосредоточился на амулете, и серебряная пентаграмма вспыхнула мягким бело-голубым светом.
— Да. Эти туннели использовали для Манхэттенского проекта, пока не перебрались на юго-запад. Кроме того, город на протяжении полутора веков медленно погружается в болото. Здесь есть целые затонувшие здания. Во время «сухого закона» мафия выкапывала здесь притоны. В пятидесятых и шестидесятых жители строили бомбоубежища. Другие тоже постарались. И не забудь проходы в мир духов и обратно.
— Другие? — переспросила Мёрфи, твердой рукой нацелив пистолет в темноту. — Кто, например?
— Другие, — ответил я, глядя в однородный, беспросветный мрак Подземья. — Те, кто не любит солнечный свет и компанию. Вампиры, упыри, очевидно, некоторые злобные фейри. Однажды я дрался с психом, который постоянно призывал грибных демонов.
— Ты боишься? — спросила Мёрфи.
— Может, и да. — Я вздохнул. — Я был там, внизу, пару раз. Не видел ничего хорошего.
— Как ты собираешься поступить?
— Как с логовом вампиров. Я пойду первым со щитом. Когда что-нибудь набросится на нас, я задержу его, а ты пристрелишь.
Мёрфи серьезно кивнула. В горле будто застрял комок страха, и я сглотнул. Теперь он угнездился в желудке словно кусочек льда. Я поставил щит, и его окружил тот же холодный бело-голубой свет, каким сияла моя пентаграмма. Я приготовился в случае необходимости использовать огнестрельную палочку и зашагал вниз по лестнице, вслед за своим заклятием, которое вело к Джорджии.
Старая кирпичная лестница закончилась грубым каменным скатом к земляному полу. Вода текла по стенам, ручейками бежала по туннелю. Мы двинулись вперед, сквозь ветхое здание, возможно, бывшую школу, судя по сгнившим грудам древесины и одинокой грифельной доске, лежавшей на скошенном полу. Следующий участок туннеля был по колено затоплен ледяной грязной водой. Дальше пол поднимался, туннель с грубо обтесанными стенами заворачивал за угол и приводил в широкое помещение.
Это была пещера с низким потолком — по крайней мере низким для меня. Большинство людей не ощутило бы никакого дискомфорта. В трех футах от входа пол исчезал в безмолвной темной воде, простиравшейся далеко за пределы радиуса действия моего магического синего огонька. Мёрфи встала рядом со мной, фонарик на ее пистолете серебристым копьем пронзил сумрак над озером.
Там, на обломке камня, выступавшем из воды не более чем на пару дюймов, лежала Джорджия.
Свет фонарика Мёрфи играл на ней. Джорджия была высокой — в туфлях на каблуке она вполне могла смотреть мне прямо в глаза. Когда мы познакомились, у нее были торчащие во все стороны волосы и она напоминала аистенка. Прошедшие годы сгладили все угловатости ее фигуры, подчеркнув врожденную уверенность в себе и рассудительность, и теперь она казалась весьма привлекательной, почти красавицей. Обнаженная, она лежала на спине со скрещенными на груди руками, неподвижная словно надгробное изваяние, лишь грудь время от времени приподнималась, указывая на то, что девушка еще жива. Ее кожа побелела от холода, губы посинели.
— Джорджия? — позвал я, чувствуя себя дураком, однако мне в голову не пришло другого способа проверить, в сознании ли она. Джорджия не пошевелилась.
— Что теперь? — спросила Мёрфи. — Ты отправишься за ней, а я тебя прикрою?
Я покачал головой:
— Слишком просто.
— Почему?
— Потому что так не бывает. — Я склонил голову, легонько прижал кончики пальцев ко лбу между бровями и сосредоточился, чтобы пробудить Видение.
Все чародеи обладают Видением. Назовите это шестым чувством или Третьим Глазом — у каждого создания, знакомого с магией, есть Видение. Оно позволяет разглядеть окружающие тебя мировые энергии — жизнь, смерть, волшебство. Я не всегда с легкостью могу понять увиденное, а иногда оно весьма неприглядно, но все, что Видение открывает чародею, навечно остается с ним — яркое, разноцветное, никогда не тускнеющее.
Поэтому будьте осторожны с тем, на что собираетесь посмотреть.Мне это не нравится. Никогда не знаешь, что именно увидишь.
Однако сейчас я должен был понять, какая магия отделяет меня от Джорджии, а потому вариантов особо не было. Я включил Видение и посмотрелна нее.
Воду пронзали скользкие щупальца зеленоватого свечения — какое-то заклинание, прямо под безмятежной поверхностью. Потревожь воду — и оно сработает. Но как — неизвестно. Камень, на котором лежала Джорджия, тускло пульсировал, испуская фиолетовое сияние, которое свивалось в медленные, гипнотические спирали. Тут явно имело место связывание, что-то не дававшее Джорджии пошевелиться. Еще одно заклинание окутывало саму Джорджию — облако темно-синих искр, мерцавших на ее коже, особенно густое вокруг головы. Заклятие сна? Отсюда я не мог различить деталей.
— Ну? — поинтересовалась Мёрфи.
Я закрыл глаза, выключил Видение, как обычно, испытав легкое чувство дезориентации — не до конца прошедшее похмелье усилило эффект, — и рассказал о заклинаниях Мёрфи.
— Что ж, — заметила она, — слава Богу, что у нас с собой чародей. Иначе так и пришлось бы торчать здесь, не зная, что делать дальше.
Поморщившись, я подошел к краю воды.
— Это водная магия. Коварная штука. Я попытаюсь снять охранное заклинание на поверхности озера, затем доплыву до Джо…