Халява для лоха

Майорова Ирина

– Ну если билет пропадает… – скрывая за угрюмостью смущение, пробормотал Ненашев. – Да и кого ты сейчас найдешь – разбежались уже все… Ладно, иду.

– Да я и не сомневался, что идешь, – лукаво подмигнул Стас. – Ты у нас ходок известный.

После кино они отправились в ресторан, где Дегтярев взял на себя и блистательно исполнил роль души компании: он сам сделал заказ, продемонстрировав знание и блюд француз­ской кухни, и элитных вин, веселил дам историями из жизни и анекдотами, а под занавес вышел на эстраду и, попросив ребят из ресторанного оркестра «немножко подыграть», «забацал» песню из репертуара Добрынина «Где же ты была?». Незамысловатый шлягер прошлых лет он пел, не спуская глаз с Ольги, и пел так проникновенно, что девушка покрылась

красными пятнами.

Выходя из ресторана, Стас придержал Аркадия за локоть.

– Вы сейчас куда? К ней на Ленинградский? – Дегтярев кивнул в спину Инге, шедшей вместе с Ольгой немного впереди. – Или к тебе?

– Да я не знаю, – пожал плечами Ненашев. – У меня бардак – домработница заболела, неделю уж никто не убирался. А к ней… Если сама предложит…

– Ну и тюхтя ты, Аркаша! – приглушенно рассмеялся Дегтярев. – Взрослые ж люди! Ну, хочешь, я сам все организую?

– Ты только без этого, без напора твоего. А вы куда?

– У меня, друг, все куда сложнее. Это твоя Инга – дама без особых комплексов, а у нас, видишь ли, принципы. Мы только пару дней назад поцеловать себя позволили.

– Так ты что, ее еще… У вас еще ничего не было?

Стас насторожился: ему показалось, что в голосе друга прозвучало не только удивление, но и еще что-то – то ли радость, то ли злорад­ство. Дегтярев решительно тряхнул белокурой гривой:

– Не было, но будет. Знаешь, я даже особое удовольствие от таких ухаживаний получать стал. Объелся, наверное, доступными сладостями. Прямо как в кондитерской лавке, где клиенту все пробовать разрешают. Того откусил, этого пожевал – и тошнить начинает. А Ольга другая. Я даже разговоры о постели с ней пока заводить не рискую. Я вообще подозреваю, что она девственница. И это, заметь, при том, что девочка уже который год живет одна в Москве, а папа у нее не каким-нибудь деревенским плотником-домостроевцем был, а крутым тюменским бизнесменом. Единственную дочку обеспечил выше крыши, купил в Москве квартиру, машину, бриллиантами обвесил. Другая бы давно с катушек съехала, а она… В зачетку ее вчера заглянул – одни пятерки.

– А почему «был»? Что с ее папашей, пристрелили?

– Нет, сам умер. Инсульт. Три года назад. Между прочим, совсем молодой был, почти наш с тобой ровесник. За неделю до смерти сорок пять стукнуло. А мать умерла, когда Ольга еще в школе училась. Сгорела за полгода от рака. Ольга мне фотографию показывала – красавица была, глаз не отвести.

– Так она, Ольга твоя, выходит, наследница папиных нефтяных миллионов? – Во взгляде Ненашева мелькнула догадка, и от Дегтярева это не укрылось.

– Да какие миллионы-миллиарды?! – раздраженно прервал босса Стас. – Компаньоны, тело не успело остыть, какую-то аферу провернули. В результате Ольга как единственная наследница не только ничего не получила, а еще и чуть ли не должна осталась. Тут какой-то доброхот и посоветовал девчонке отказ от наследства подписать. Ольга говорит: «Это я сейчас начала в привилегированных и обычных акциях разбираться, эмиссиях, деноминациях всяких, а тогда же совсем дурочка была да и от горя сама не своя. Ну они и воспользовались». Вот так-то, друг Аркадий! Зря ты меня в шкуры, позарившиеся на миллионы, записал!

Инга с Ольгой успели уйти на приличное расстояние и сейчас стояли на обочине, зябко кутаясь в шубки.

– Ой, девчонки, извините, заморозили вас совсем! – подскочил к ним Стас. – Аркаша, он же у нас сдвинутый на работе: пришла ему в голову какая-то идея, надо тут же обсудить. Про все забывает, даже про любовь.

И Стас бросил игривый взгляд на Ингу.

В притормозивший рядом «Форд» уселись вчетвером: Ненашев рядом с водителем, девушки со Стасом сзади.

– Маршрут такой, командир, – обратился Дегтярев к водителю. – Сначала на Ленин­градский, там одну сладкую парочку высадим, а потом – куда юная леди скажет.

Услышав, как Стас организовывает их с Ингой высадку, Аркадий мельком взглянул на женщину. Она сидела, прямо держа спину, и даже не повернула головы. И тут Ненашева как жаром обдало: откуда Дегтярев знает ее адрес? Говорил же, что едва знакомы. Врет! Наверняка успел покувыркаться в ее постели, а встретил Ольгу – и решил пристроить подружку ему, Ненашеву. Словно сдал в секонд-хенд. Донашивай, друг, обноски!

Из машины Ненашев выбрался таким мрачным, что Инга, глянув на кавалера, забеспокоилась:

– Аркадий, тебе нехорошо? Говорила же: не надо после вина коньяк пить! Ну ничего, сейчас дома чайку горячего, ванну теплую…

Искренняя обеспокоенность, прозвучавшая в голосе, и то, как заботливо она поправила кашне на его шее, возымели действие: ревность вперемежку с дикой обидой, начавшие было бродить в его душе, не то что улетучились, но улеглись, притихли.

Мотив

Родной отдел встретил Костю Обухова запахом кофе и заливистым, с подвизгиваниями, смехом бренд-менеджера Агнессы Петровны, которая на компьютере Андрюши Суслова смотрела скачанные из инета скетчи «Камеди клаб» и хохотала так, что ее толстые коленки рефлекторно подтягивались к мощному животу. Хозяин оккупированного Агнессой компа, стоя у нее за спиной, рассматривал в зеркальце поросль над верхней губой, никак не желавшую становиться полноценными усами, и изредка, снисходительно улыбаясь, бросал взгляды на судорожно дергавшуюся макушку бренд-менеджера. Грохотова листала журнал, а Алик, водрузив ноги на стол и беспрерывно зевая, вычищал скрепкой грязь из-под ногтей.

– Так, я не понял: здесь что, расслабон сегодня? – Обухов грозно сдвинул брови. – Без пастуха вообще работать не можете? Я должен стоять над вами и каждые пять минут кнутом по полу щелкать? Что у вас с этими витаминными колготками? Уже породили сто гениальных идей и отдыхаете?

– Шеф, ты чего разорался-то? – Алик неторопливо снял со стола сначала одну ногу, потом другую. – Есть кой-какие мыслишки. Кофейку хлебнешь – обсудим. Ты для начала расскажи, как там с «Джангром»? Понравился корейскому перцу наш логотипчик с конем и коровой?

– Во-первых, он не корейский, а калмыцкий. – Обухов устало рухнул на свое раздолбанное кресло, с которым не захотел расстаться ни в первую, ни во вторую смену офисной мебели. – А во-вторых, – в голосе креативного директора послышались злорадные нотки, – калмыцкий перец зарубил все ваши идеи на корню.

– Че это наши-то? – обиделся Алик. – Про коня и буренку – это, между прочим, твоя мысль была. Я только рисовал. А че ему не понравилось?

– Да все! – шарахнул по столу кулаком Константин. – У него, понимаете ли, свое видение рекламной кампании, в корне отличающееся от нашего. Ну и хрен с ним! – Обухов по-молодецки подскочил с кресла. – Сделаем, как он хочет. Леш, завтра поезжай к нему в офис, – обратился Обухов к штатному фотографу агентства Леониду Парамонову. – Пощелкай секретаршу. Лицом компании «Джангр» будет задница, а точнее – бедра этой телки объемом в полтора метра. А через пару дней еще одна фотосессия: самодеятельный коллектив из Элисты. То ли танцевальный, то ли театральный. Их тоже на билборды шлепать будем.

– А их, телку эту и артистов, просто так, без фона снимать? Или в павильон будем вывозить? Если в павильон, то на организацию интерьера-антуража, сам знаешь, неделя уйдет, а то и больше.

Леонид, как водится, был сама невозмутимость. Впрочем, что ему – он голову над креативчиком не ломал, волосы на себе и коллегах во время мозговых штурмов не рвал. Сидел в уголке и сладко посапывал, дожидаясь часа, когда потребуется плестись на съемку, забив кофр аппаратурой.

– Давай без фона. Потом подложим его родные калмыцкие пейзажи – уписается от восторга. Надежда, договорись с Килгановым о времени, интервью у него взять. Он хочет, чтобы ролики двухминутные были и половину времени его говорящая морда на экране была. Хочет – сделаем. Ты с собой на интервью в качестве оператора Володьку возьми, пусть снимает все подряд. Потом что-нибудь выберем.