Хана. Аннабель. Рэйвен. Алекс (сборник)
Шрифт:
И лишь произнеся эти слова, я понимаю, насколько они правдивы. Меня душит настоящий ужас. Я не знаю, чего опасаюсь больше: того, что меня разоблачат и вынудят вернуться к нормальной жизни, или что этого не произойдет.
— Стив, что с нами происходит?
Он застывает.
— Что ты имеешь в виду? — настороженно интересуется он.
Перед этим между песнями случился короткий перерыв, а сейчас музыка грохочет опять, буйная и нестройная.
— Ну… как мы можем… — начинаю я и сглатываю. — Ведь меня должны исцелить осенью.
— Да, — кивает Стив и смотрит на
— Но тогда мы не будем… — продолжаю я и осекаюсь. — Разве ты не хочешь быть со мной? — спрашиваю я наконец.
Стив сразу успокаивается. Он снова делает шаг ко мне и обнимает.
— Конечно, я хочу быть с тобой, — шепчет он мне на ухо.
От него исходит мускусный запах лосьона после бритья и пота.
Мне стоит немалых усилий снова оттолкнуть его.
— Нет… не здесь, — стараюсь объяснить я.
Стив вздыхает еще раз. Происходящее начинает его злить.
— В чем проблема-то? — осведомляется он. Голос у него делается резкий и слегка скучающий. — Почему ты не можешь расслабиться?
И тут меня пронзает догадка. Я уже не сомневаюсь: Стив не любит меня. Ему на меня в сущности плевать. Для него все это — не более чем развлечение, запрещенная игра, вроде воровства печенья перед обедом. Возможно, он надеялся, что я позволю ему стянуть с себя трусики. Наверное, он планировал вывесить мой лифчик рядом с остальными, в знак его тайного триумфа.
Я обманывала себя.
— Не волнуйся, — мягко произносит Стив и тянется ко мне. — Ты очень красивая!
— Не прикасайся ко мне! — воплю я, отшатываюсь и бьюсь головой об стену. Из глаз сыплются искры.
Стив хватает меня за плечо.
— Черт! Хана, ты в порядке?
— Не трогай меня!
Я протискиваюсь мимо него и влетаю в соседнюю комнату.
Она переполнена парнями и девицами, мне с большим трудом удается проложить себе путь к лестнице. Я слышу, как Стив зовет меня — но лишь раз. То ли он сдается, то ли его голос тонет в нарастающей музыке. Жарко. Все скользкие от пота, затерянные в полумраке, словно барахтающиеся в масле. Мое зрение сфокусировалось, а вот ноги до сих пор как ватные.
Мне нужен воздух.
Мне необходимо выбраться отсюда. В голове у меня раздается какой-то шум — отдаленный, пронзительный вскрик, рассекающий меня надвое.
Я останавливаюсь. Нет. Это реальность. Кто-то кричит. А может, мне померещилось? Должно быть, всему виной гитары с их взвизгами. Но потом я различаю чей-то громкий голос. Он мгновенно нарастает и перекрывает остальные звуки.
— Бегите! Рейд!
Я застываю, парализованная страхом. Музыка обрывается какофонией. В помещении царит хаос. Толпа толкает и швыряет меня из стороны в сторону.
— Рейд! Бегите!
Наружу. Скорей. Кто-то бьет меня локтем в спину, и я спотыкаюсь. Где ступеньки? Мне виден поток людей, дерущихся за возможность подняться. Внезапно я слышу жуткий треск, и крики усиливаются. Дверь наверху разлетается. Люди, стоявшие возле нее, обрушиваются на тех, кто ниже, и те тоже падают…
Я не верю своим глазам.
В огромном зияющем проеме появляется гигантский силуэт. Регулятор. Он крепко сжимает ружье. Из-за его спины вылетают две ракеты и врезаются в толпу. Пронзительные возгласы смешиваются с рычанием и лязганьем зубов.
Собаки.
Регуляторы начинают спускаться, и с меня спадает оцепенение. Я разворачиваюсь и ныряю в плотное скопление людей, где все толкаются, мечутся и пытаются бежать врассыпную. Когда мне удается вырваться из главного зала, регуляторы уже находятся внизу. Бросив взгляд через плечо, я вижу, как они размахивают полицейскими дубинками.
Мощный, усиленный громкоговорителем голос рокочет:
— Это рейд. Не пытайтесь бежать. Не пытайтесь сопротивляться.
В комнате с грязными матрасами обнаружилось небольшое полуподвальное окошко. Вокруг него сгрудились люди. Они истошно вопят и шарят в поисках щеколды. Какой-то парень вспрыгивает на диван и, размахнувшись, с силой бьет в стекло локтем. Оно разлетается вдребезги. Парень встает на подлокотник дивана, подтягивается и выбирается наружу. Теперь остальные сражаются за возможность спастись этим путем. Они царапаются и наотмашь лупят друг друга.
Регуляторы приближаются — их головы покачиваются над толпой. Они напоминают мне мрачных матросов, пробивающихся сквозь шторм.
Я умудряюсь протиснуться в соседнюю комнатушку. Именно здесь я была со Стивом всего пять минут назад. Это кажется видением из иной жизни. В душном помещении нет ни окон, ни двери.
Может, мне спрятаться? Надеюсь, что в укрытии меня не заметят. Вряд ли регуляторы будут вынюхивать кого-то одного. Я быстро пробираюсь через кучи обломков, мимо перевернутых стульев, столов и полос потрепанной мебельной обивки.
— Сюда!
Голос регулятора достаточно громок и близок, чтобы расслышать его сквозь мешанину прочих звуков. Я едва не падаю, зацепившись голенью за ржавую железку. От острой боли на глаза наворачиваются слезы. Я опускаюсь в узкое пустое пространство между стеной и грудой хлама, медленно сдвигаю лист металла, чтобы он прикрыл меня.
Теперь надо ждать.
Каждая минута тянется мучительно долго. Сильнее всего на свете мне хочется заткнуть уши и погрузиться в тишину. Хоть бы заглушить жуткий звуковой фон, окружающий меня: крики, глухие удары дубинок, рычание и лай собак. И еще — просьбы и мольбы арестованных, закованных в наручники. «Пожалуйста, вы не поняли, отпустите меня, это ошибка, я не хотел…» Лейтмотив повторяется снова и снова.
Я думаю о Лине. Она наверняка лежит в безопасности в своей кровати. У меня сжимает горло, и я понимаю, что сейчас заплачу. Какая же я дура! Лина права. Это не игра. Оно того не стоило — жаркие, потные ночи, поцелуи со Стивом, танцы. Полная бессмыслица…
Единственное, что имеет значение, — собаки, регуляторы и ружья. Вот, где истина. Убежище, мое скрюченное тело. Ноющая шея, затекшие плечи. Это моя единственная реальность.
Я зажмуриваюсь. Прости, Лина. Я представляю, как она шевелится во сне, сбрасывает с себя одеяло. Я чувствую утешение. По крайней мере, Лина далеко отсюда.