Шрифт:
Юкио Мисима
ХАНЬДАНЬСКАЯ ПОДУШКА
Одноактная пьеса
Пер. с японского Г. Чхартишвили
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Дзиро
Кику
Красавица
Первая танцовщица
Вторая танцовщица
Третья танцовщица
Секретарь
Первый господин
Второй господин
Светило
Первый врач
Второй врач
ОТ АВТОРА ПОСТАНОВЩИКУ
Персонажи сновидений должны выходить на сцену неспешно и величаво. Во время снов не следует увлекаться затемнением: зрители
(Голоса из-за сцены.)
Кику. Мальчик мой! Приехал! Радость-то какая! Дзиро. Десять лет тебя не видел, Кику. Десять лет... Кику. Большой-то какой стал... Дай-ка, дай понесу. Дзиро. Ладно, ладно. Я сам. Кику. Ну хоть портфель-то.
На сцену перед закрытым занавесом выходит Кику, женщина лет сорока, в скромном кимоно, с портфелем в руке. За ней - Дзиро, юноша лет восемнадцати, в строгом костюме.
Дзиро (оглядываясь по сторонам). Ну и темень. Кику. Утро уже скоро. Ночи нынче коротки. Ну входи же, входи. (Опускается на колени и отгибает занавес.)
Кику и Дзиро повернуты к залу спиной. Занавес раздвигается.
Комната в японском стиле, обставленная как детская. Сверху свисает множество игрушек, склеенных из бумаги и картона.
Дзиро. Красиво у тебя. Все как у меня в детской было.
Кику. Я старалась. Не хочу забывать, хорошее было время. Ты маленький был, я тебя нянчила. Нарочно сделала тут все как в Токио.
Дзиро. Тот дом в войну сгорел.
Кику. Знаю, знаю... Но здесь ведь не хуже, правда?
Дзиро (трогает висящие игрушки). Как будто вернулся в дом, которого давно нет. Как это ты додумалась?
Кику. А все десять лет, как свободная минута, так я сразу сюда. Игрушки сама клеила - по одной штуке в месяц.
Дзиро. Надо же, все как в детстве. Какая у вас, женщин, память на всякую ерунду.
Кику. Ну вот, заворчал. Ты и маленький, лет с пяти еще, все недовольный был, все тебе не так. I
Дзиро (ложится, рукой подпирает голову). Гляди-ка, кубики. Неужто те самые, которые я тебе тогда на память подарил? Сколько же им лет? Помню-помню, вот под этими воротцами у меня проезжала игрушечная машина.
Кику. Ага, только воротца были низенькие для машинки-то, так ты их каждый раз ручкой приподнимал.
Дзиро. М-да, машинка, машинка... Чертов драндулет.
Кику. А?
Дзиро. Да я не про игрушечную, про настоящую.
Кику. Про ахтобус, что ли?
Дзиро. Не ахтобус, а автобус. Ты что, до сих пор говоришь "нивермаг" и "карасий"?
Кику. А на кой мне переучиваться? У нас тут нивермагов все равно нету.
Дзиро. Точно - "нивермагов".
Кику. Так где он сломался, ахтобус-то?
Дзиро. Я сел на последний, восьмичасовой. Ну и как раз на полдороге он встал. Прямо на перевале.
Кику. Он всегда там ломается.
Дзиро. Ждал-ждал, а он все ни с места. Ну, накрылся плащом, задремал. Просыпаюсь - мать честная, четвертый час ночи. Так пешком сюда и притопал километра четыре.
Кику. Один? Ночью?
Дзиро. Да у вас тут не заблудишься. Звезды, светло.
Кику (садится). Я ведь чуяла. Среди ночи глаза открыла и давай вдруг одеваться - сама не пойму с чего. И чего-то неспокойно так сделалось, и сна - ни в одном глазу.
Дзиро. Неужто почувствовала, что я приду?
Кику. А я давно жду, что ты объявишься.
Дзиро. Ну да? Ждала, что я к тебе заявлюсь? Вот просто так, в гости?
Кику. Конечно, в гости. Не за корыстью же - какая в нашей дыре корысть... А хоть бы и за корыстью, все радость на моего мальчика поглядеть.
Дзиро. Радость, говоришь?.. Я сюда приехал, потому что приперло меня. Жизнь моя кончена, поняла?
Кику. Ой, Господи, чего ты такое несешь-то?! Тебе ведь восемнадцать годочков всего. Восемнадцать! А ты - "жизнь кончена".
Дзиро. Ну и что, что восемнадцать. Все кончено, я знаю, уж на это-то у меня мозгов хватает.
Кику. Как это "кончено"?! У тебя что, волос на темени повылез? Поясницу скрючило? Ты погляди на щечки-то свои, чистый бархат!
Дзиро. Тебе, Кику, не понять. Это тебе кажется, что мои волосы черны. На самом деле они седые. Зубы давно все повыпали. И поясница скрючена, просто ты не видишь.
Кику. Что-то я в толк не возьму.
Дзиро. Вот и я о том же.
Пауза.
Кику. Деточка... У тебя, поди, с девушкой... Ну, это...
Дзиро. Любовь, что ли?
Кику. Да? Угадала?
Дзиро (нетерпеливо). Я никого не люблю, меня никто не любит - какая там любовь!
Кику. Так никакая тебя не присушила?
Дзиро. "Присушила". Ну и дура же ты, Кику. Что я тебе, дитя малое?
Кику (изумленно). А что же тогда? Товарищ, что ли, обманул?
Дзиро. Товарищ! Нет у меня никаких товарищей.
Кику. С учебой что не так?
Дзиро. Кончил я учиться, кончил!
Кику. Значит, люди с тобой обошлись плохо, да?
Дзиро. Какие люди?! Я и не общаюсь ни с кем. Все в четырех стенах мечусь.
Кику. Так почему жизнь кончена? Она ведь еще не начиналась, жизнь-то твоя.
Дзиро. Вот так. Не началась, а уже кончена.
Кику. Да ты шутишь! А я, дура, уши развесила.
Дзиро. Нет, ты и вправду дура.
Кику. Я знаю, это ты недоспал, вот и злишься. Ложись-ка лучше поспи. А я тебе завтрак сготовлю. Ложись, вздремни. Утром все по-другому покажется. Сейчас постелю тебе, сейчас.
Дзиро (встает, приоткрывает створ раздвижной двери и смотрит во двор). Кику, что с твоим садом? Деревья мертвые, трава завяла. Ни одного цветочка. Черное все - смотреть жутко.