Ханский ярлык
Шрифт:
Всё застолье оборотилось к дверям. Князь Данила вылез из-за стола, улыбаясь, приблизился к Михаилу, протянул руку.
— Ну, здравствуй, брат.
— Здравствуй, — протянул отрок свою.
Данила Александрович взял маленькую ладонь княжича, пожал не сильно, представился:
— Я князь Данила.
— А я Михаил.
— Ну, вот и славно, вот мы и друзья с тобой. Садись с нами, Михаил, выпей на помин души дяди нашего, Василий Ярославича, Царство ему Небесное.
— Я не пью.
— Как так? Почему?
— Это грех.
— Вот новое дело. Кто ж это тебе сказал, что пить грех? Уж не кормилец ли?
— Я сам знаю.
— Значит, пить не будешь?
— Буду.
— Ну, это другое дело.
— Сыту буду.
— Ну,
Места было достаточно, пестун с княжичем присели к столу. Им налили сыты, заставили вместе со всеми выпить в помин великого князя Василия Ярославича. И тут же словно забыли о них. Начался, а точнее, по всему, продолжился разговор, прерванный приходом княжича Михаила.
— Вот я и опасаюсь этого числа, — заговорил князь Данила. — Как бы опять на Руси не повторилось то, что при отце моём случилось. Тогда ведь в Новгороде-то первых численников-то перебили [47] . Отцу великих трудов стоило умилостивить Орду, уговорить не ратиться с Русью.
— Да, — вздохнул Святослав, — и Суздальщина баскаков [48] перебила, тоже Невскому расхлёбывать пришлось.
— Что и говорить, досталось отцу лиха, может, оттого и пожил мало. Кабы нам того же хлебнуть не пришлось. С числом татары шутить не любят.
47
...в Новгороде-то первых численников-то перебили, — В 1257 г. Орда потребовала от Новгорода и Пскова выплаты торговой пошлины и десятины с других доходов. Новгородцы взбунтовались, был убит княжеский посадник, но ордынских чиновников отпустили. Александр Невский расправился с восстанием. В 1259 г. угроза карательного вторжения Золотой Орды заставила новгородцев согласиться на перепись и дань.
48
Баскаки — представители ордынского ханства в русских княжествах для контроля за местными властями и сбором дани. Баскачество отменено при Иване I Калите в первой половине XIV в.
...Суздальщина баскаков перебила... — В последние годы княжения Александра Невского ордынцы передали сбор дани на откуп купцам-мусульманам, которые «брали неумеренные росты с бедных людей и, в случае неплатежа объявляя должников своими рабами, отводили их в неволю». В 1262 г. почти одновременно вспыхнули восстания в Ростове, Суздале, Владимире, Ярославле, Переяславле. Многие сборщики дани были убиты. Волнения были подавлены силами Золотой Орды.
Когда, закусив жареной вепрятиной, пирующие снова взялись наполнять кубки, Александр Маркович поднялся и, встретившись с вопросительным взглядом Святослава, знаком объяснил: «Мы пойдём. Отроку спать пора». Даже правую ладонь к уху приложил, изображая подушку.
Князь Святослав кивнул согласно: «Ступайте».
Едва в опочивальне своей улеглись и свечу загасили, княжич спросил:
— Александр Маркович, а что это за число, про которое князь Данила говорил?
— Ох, Мишенька, то Орда окаянная наших людей пересчитывает, специально на то численников своих на Русь шлёт.
— Зачем?
— Как же. Чтоб каждую душу христианскую данью обложить.
— Как обкладывают?
— А так. Считают всех: и старых и малых. И больных и увечных. К примеру, в княжестве насчитают сто тысяч душ — это по полугривне с каждого. И велят князю: «Вези в Орду выход пятьдесят тысяч гривен».
— Ого! Это сколько ж денег-то надо.
— Вот то-то и оно. Хорошо хоть, можно не всё деньгами: татарва и хлеб, и мёд наш любит, и меха наши, особливо их ханши. У хана обычно несколько жён, всех ублажить их надо, одарить, а для них милое дело меха да сладости. Жёны ещё куда ни шло, так все приближённые хана, вся его родня подарки просят. Без подарков могут и к хану не допустить.
— А почему мы им платим-то, Александр Маркович?
— Потому, Миша, что вот уж скоро сорок лет тому, как они победили и покорили Русь. Да-да, сынок. Не хотел я тебе раньше времени об этом, да, видно, придётся, — вздохнул пестун и умолк.
Долго молчал Александр Маркович, княжич не выдержал, подхлестнул:
— Ну так рассказывай.
— Что рассказывать? Они силищей страшной пришли с восхода, все наши города как орехи перещёлкали. Рязань, Владимир, Суздаль, Переяславль. И это ещё куда ни шло, взяли на щит, пограбили б и ушли, но они ж всех людей убивали. Ни старых, ни малых не щадили, города с землёй ровняли. Это хуже пожара было.
— А что ж наши-то князья?
— А что наши? Они сражались, погибали в битве. Каждый за себя дрался. Если б сразу объединились бы, может, и отбились бы.
— А что Невский?
— Александр в тот год ещё не был Невским. Едва из отрочества вышел, семнадцати лет был, только что в Новгороде вокняжился. На его счастье, татары не дошли до Новгорода, а то бы и он разделил судьбу остальных.
— А ты где был, Александр Маркович?
— Я-то? — усмехнулся пестун. — Меня, Миша, ещё и на свете тогда не было. Я после того лишь через двадцать лет родился. Вот с того-то времени татары и тянут из Руси выход и великих князей по своему хотенью назначают.
— И наши платят?
— А куда денешься? Попробуй не уплати, тут же Орда рать шлёт, и уж тогда не жди пощады — города пожгут, порушат, кого не убьют, в рабство угонят. Вот и откупаемся выходом. Всё лучше, чем кровью платить.
— А про каких ещё баскаков Святослав говорил?
— A-а. Запомнил. Молодец. Баскаки — это откупщики. Он откупает, например, у хана Рязанское княжество и распоряжается в нём полным хозяином, в свою пользу дань собирает. А кому нечем дань заплатить, того в рабы, на продажу. Иной баскак хуже татар, Миша. Вот князь Святослав и говорил про то, как суздальцы на баскаков ещё при Невском поднялись. Ему, Александру, тогда уж великому князю, и пришлось в Орде за них отдуваться. Как ещё живота не лишили. Хотя, конечно, здоровье ему крепко там повредили, больной к дому выехал. До Руси добрался и помер. В Городце помер, Царствие ему Небесное, мученику.
Александр Маркович перекрестился несколько раз, помолчал.
— И Василию Ярославичу нашему Царствие Небесное тож. Поди, там, на небе, за нас перед Богом старается.
— А Бог его послушает?
— А как же? Чай, добра нам просит. Не зла. А Бог любит тех, кто к добру наклоняется. Вспомни-ка заповеди [49] . Хоть одна ко злу зовёт?
— Нет.
— Вот то-то.
— А ведь он мой крёстный отец.
— Знаю. За тебя князь Василий тоже там молиться станет. Тебя он крепко любил, своих-то у него не было.
49
Вспомни-ка заповеди, — Заповеди — предписания социального и нравственного характера в христианской религии. 10 заповедей Ветхого Завета (не убий, не укради и т.д.).
— Эх, зачем только хорошие помирают, — вздохнул отрок.
— Так Богу надо, он тоже любит хороших-то. Злодеев-то никакая холера не берёт.
6. ПОРА-ПОРА
Годы летели. Михаил набирался княжьих премудростей. К десяти годам уже хорошо писал, читал. Крепко держался на коне, неплохо говорил по-татарски и даже умудрился численнику, приехавшему из Орды пересчитывать тверичей, что-то сказать на его языке. Это очень понравилось татарину, он даже погладил княжича по голове, а княгине сказал: