Характерник. Трилогия
Шрифт:
Проснувшись, принял душ, попил кофе. Поковырявшись в хозяйском гардеробе, принарядился в его одежду. Пора было выходить встречать машину. Разбудив Селенджера, заторможено глядевшего на гостя, поставил перед ним на стол будильник, стилизованный под оригинал из шестидесятых годов.
–Том, видишь часы? Сейчас восемь. Ты смотришь на циферблат. Когда вот эта стрелка два раза обойдет круг на нем, твой мозг придет в норму, но то, что я был у тебя в гостях, ты забудешь. Тебе не по нраву твоя работа, она тяготит тебя, ты хочешь уехать из Украины, вернуться в Англию,
Селенджер пустым взглядом уставился на часы. Глаза под такт механизма двигались по маленькому кругу, составлявшему для него целую вселенную. Для него сейчас не было ничего за пределами круга, весь мир сконцентрировался на трех стрелках. Сергей вышел из квартиры на время приютившей его, закрыл за собой дверь. Кто знает, может там внутри остался человек, который сможет обрести обычное человеческое счастье, вместо того, чтобы выпасть из окна на седьмом этаже.
«Форд» подъехал к назначенному времени. Водитель в зеркало заднего вида посмотрел на Селенджера и дождавшись команды «Поехали», тронул машину с места…
Сергей вошел в калитку, проследовал к дому. Через холодную веранду прошел в жилое помещение с беленой печью у стены. Комната большая, светлая, ближе к окнам круглый стол из массива дерева венчал обстановку. Вокруг стола внушительные стулья, тоже древние. Такие по нынешним временам стоят не дешево. На стенах в рамочках поблекшие фотографии. Новомодный телевизор и компьютерный стол с монитором, смотрелись в интерьере чужеродными бактериями на теле организма. Из-за прикрывшей вход в соседнее помещение портьеры, показалась благообразная старушка, опрятно одетая по деревенской моде и расплывшись улыбкой встретила гостя словами:
–Здравствуй пан. А я уж и ждать перестала… – замолчала, словно поперхнулась.
После того, как взгляды обоих встретились, лицо женщины побледнело, перекосилось, стало злым. Но все это было недолгим, взяла себя в руки. Даже подобие улыбки натянула на физиономию.
–Кого это черти на порог к ведьме привели? – отрывисто и показушно бодро спросила она.
Хильченков не улыбался в ответ, был серьезен и даже печален. Стоял возле порога, наблюдая за потугами старухи быть раскованной и смелой. Не повышая голоса, назидательно сказал:
–Не смей!
–Что?
–Не смей говорю, называть себя ведьмой.
–Это почему же? – Скривилась в улыбке.
– Когда-то так называли людей ведающих, видящих то, что скрыто от других. Ведающая мать, или ведьма, она и сейчас умными людьми, коим помощь потребовалась, уважаема, с ней советуются, к ее словам прислушиваются, без нее не примут важное решение. А ты обычная колдунья, правду сказать, сильная. Из-за таких как ты, служители церкви порочат ведьм.
–Что, только из-за нас? – сарказм сочился с губ вместе с вопросом.
Тут же ответил:
–Не только. Церковники увидели в ведающих людях опасных конкурентов и сделали все, чтобы очернить ведовство. Ведьмы уличались в колдовстве, их обвиняли в эпидемии, засухе, неурожае, падеже скота. Я вижу ты и сама это знаешь. Сейчас ведающие матери предпочитают называть себя знахарками или целительницами.
–Очень интересный разговор у нас с тобой получается. Зачем пришел?
–Хотел предостеречь тебя от опрометчивого нарушения равновесия, да вижу, что опоздал лет на шестьдесят. Сколько же ты жизней сгубила, колдунья? Сколько судеб порушила?
–Не твое дело!
–Теперь мое. К тому бедламу, что на улицах Киева творится, небось сотня твоих товарок руку приложила.
–Угадал. И со временем угадал. Полтора десятка лет тому шабаш на Лысой горе бдение устроил. Сатане дары принес. Вот все по нашему и идет. Хоть и ненадолго, а пяток лет наши будут. Нас советы в свое время прижали, должны же мы хоть что-то назад отбить. Слышь, ведьмак, может разойдемся миром?
Хильченков подошел к столу, при этом не сводя глаз со старухи. Ответил как само собой разумеющееся:
–Не могу, Анастасия Николаевна. И хотел бы, да не могу.
–И чего теперь?
–Да умрешь ты и всего делов.
–Чего ж ждешь?
Хильченков уселся на стул.
–Ну ты же боец нападай. Скучно просто так тебя в гроб загнать.
Бабка окрысилась, как с цепи сорвалась.
–Скучно ему!..
Ненормативная лексика срывалась с зыка, как с помела. Простой смертный ее так бы и воспринял, как воспринимают многоходовый мат пьяного грузчика. На самом деле колдунья вплетала в коленца словоблудия заклинание на быструю смерть своему врагу.
Самое интересное, Сергея повело. Почувствовал как ритм сердца стал давать сбои, гарцуя от тахикардии, до брадикардии. Поднаторела старая. А это что? В ход пошла тяжелая артиллерия? Это она уже взглядом работает. Пытается его мыслями управлять, навязать ему свой приказ. Ох ты ж, шустрая какая!
Делая вид, что сидит в задумчивости, нырнул в Здраву, стал заделывать ментальные пробои в коконе энергетических вихрей. Ее мыслеформу завернул в пространство, эка сейчас у соседей, если дома, голова болеть будет от невидимой воронки над крышей дома. Птицы между прочим, сейчас от дома отлетают, как черт от ладана. Ну, что ж ты, старая?
Выдохшись, потратив все силы, Анастасия плюхнулась на стул.
–Все! Больше не могу!
Хильченков сощурил глаза.
–А гонору-то!..
Нет. Когда он говорил старухе, что ему скучно, он врал. Сергею воочию не пришлось раньше сталкиваться с женщиной, представительницей темной стороны магической профессии. А раз уж вышло так что путь ему перешла одна из киевских черных магинь, то грех было не помериться силой. Их всех извести невозможно.
В свою очередь, как коршун в степном небе бросается на мелкую живность, ментально спикировал на энергетическую защиту бабки Насти. Внешне это никак не проявилось. Он сидел на стуле, старуха облокотясь на столешницу сидела напротив. Так же, как хищная птица с высоты полета разбирает в выжженной солнцем траве серую шкурку животного, он разобрался в хитросплетениях потоков кокона врага. Удар!