Характерник

Ли В. Б.

Погода нам благоприятствовала, свежий попутный ветер позволил за два дня дойти до османского порта-крепости. Встали поодаль от него, как стемнело, пошли на чайках в гавань. Выступающие вперед сторожевые башни аккуратно взял под свой контроль, после встречи с османским магом стал внимательнее, действовал своим полем осторожно, не нахрапом, как раньше. Команды с двух чаек, каждая в своей башне, принялись зачищать их, остальные направились к причалам. Казаки привычно старались не шуметь, пусть даже я заранее обездвижил стражу, предосторожность лишней не будет. Часть из них направилась к стоящим судам, я с основной группой пошел к воротам крепости. Взяли их без сложностей, штурмовые группы тихо растеклись вдоль стен к крепостным башням и казармам, за ними

остальные. Сам я слежу за всей обстановкой в городе и крепости, раскинув над ними сигнальное поле, без нужды не прибегаю к силовому давлению, казаки справляются сами.

Взяли крепость мастерски, бойцы действовали четко, свои операции отработали до автоматизма. Мне пришлось вмешаться только пару раз, когда османы подняли тревогу и бросились в атаку на наши отряды. В самом городе местные жители почти не оказали никакого сопротивления, захваченные врасплох посередине ночи. Казакам не пришлось прибегать к крутым мерам, чтобы изъять самое ценное, обошлось без жертв среди гражданского населения. К утру в основном закончили зачистку от гарнизона крепости и ценного имущества, в течении дня еще добирали в портовых складах, крепостных хранилищах. Да и в захваченных в порту судах оказалось немало интересного добра, перегрузили на свои корабли, османские суда сожгли, остальных отпустили. На следующее утро вышли в море, идем к следующему порту - Килии, в устье Дуная.

В Килии я впервые, но, по рассказу Сирко, крепость в ней такая же, как и в Аккермане, только немного дальше от моря, местность вокруг болотистая, по суше ее сложнее обойти. Сам порт еще дальше, за крепостью, на другой стороне Килийского гирла (протоки). Оставили трофейные корабли у входа в устье, дождались наступления ночи и прошли на чайках по мелководью к самым стенам османской цитадели. Здесь мы разделились, я с основной группой остался брать крепость, есаул Крыловский с отрядом на тридцати чайках пошел дальше, к порту. Также, как и Аккермане, взял под контроль стражу у ворот, казаки проникли в крепость, взяли караулы на башнях и стенах, вырезали осман в казармах, а после прошлись по всей территории, зачищая от остатков неприятельского гарнизона. Обошлись малыми потерями, немногим более, чем в предыдущей крепости, что понятно, Килия многим незнакома.

В порту казаки Крыловского уже заканчивали выемку ценного добра на складах и захваченных судах, часть из бойцов еще не вернулась из города, грабят купцов и других зажиточных жителей. Вместе с Крыловским обошел порт, суда у причалов, их больше десятка, кроме османских есть из Венеции, Греции, немецких княжеств. Их команды сидят под замком, казаки обошлись с ними без излишней строгости, да и купцы сами поторопились откупиться от страшных запорожцев, своя жизнь дороже. После, когда все собрались, отправились к устью, задерживаться в Килии ни дня не стали. На следующее утро, уже в море, когда мы шли в последний порт по нашему маршруту - Констанцу, попали в шторм, едва не приведший наш флот к гибели, спасло нас благословение божье, иначе случившееся чудо не назвать.

Как только появились первые признаки буйства стихии - потемневшее на востоке небо, сполохи грозы, усиливаюшийся ветер, вздымающиеся волны, - поторопились уйти подальше от побережья. На этом участке нет удобной гавани, которая могла бы защитить наши суда от надвигаюшегося бедствия, может выбросить на каменистый берег и разбить суда. Через два часа пришлось убрать паруса, штормовой ветер рвал их и угрожал перевернуть наши утлые суденышки. А потом началось светопреставление, волны бросали нас с гребня в пропасть, а потом вновь поднимали до черных небес. Мы уже не видели друг друга, только иногда рядом проносило летящий корпус какого-то судна. Я в отчаяние, зная, что с такой силой стихии мне не справиться, но от безысходности встал на ноги, рискуя быть смытым за борт, поднял голову к небу и воззвал Господа дать мне силы и спасти людей, доверивших мне свои жизни.

Вложил в крик своей души всю боль, переполнявшую меня за эти часы, что я терял своих товарищей. Через мгновение

увидел, не веря своим глазам, небо ответило мне, сквозь сплошные тучи пробился луч света и упал на нас, за ним появилось все увеливаюшееся окно чистого, голубого свода, от него расширяющимся конусом пошла вниз переливающаяся радугой стена вокруг нас. И тут же все изменилось, ветер стих, волны улеглись, только легкая рябь шла по воде, сквозь прозрачную стену видно было продолжающуюся буйствовать стихию. Огляделся вокруг, на нашем островке безмолвия увидел почти все свои корабли, даже трофейные, неведомо как собранные с раскидавшего нас моря. Недостающие суда, по-видимому, канули в пучину моря. Люди на кораблях встали на ноги, все смотрели на небо, откуда на нас лился чудесный светло-золотистый свет.

Несколько минут длилось общее оцепенение от воочию видимого чуда, после, один за другим, казаки стали молиться, кто-то молча, про себя, больше вслух, в их голосах перемешались восторг и удивление, бескрайнее благоговение и неверие своим глазам. Даже меня, по сути реалиста, несклонного к слепой вере, случившееся потрясло неимоверно, такого не может быть, но вот же оно, диво, переливающееся передо мной волшебным светом, и корабли с командами, которых я считал потерянными навечно. От нахлынувших чувств я впервые с истинной верой в божественное сущее отдался благодарению всевышнему, слова молитвы лились сами, душа ложилась на них самым сокровенным, потаенным, о чем даже сам не подозревал. Я видел, что подобное происходит и с другими, душа их освобождается от корысти, ненависти, прочих пороков, пусть даже на час или мгновение, но они уже становятся другими.

Несколько минут длилось общее оцепенение от воочию видимого чуда, после, один за другим, казаки стали молиться, кто-то молча, про себя, больше вслух, в их голосах перемешались восторг и удивление, бескрайнее благоговение и неверие своим глазам. Даже меня, по сути реалиста, несклонного к слепой вере, случившееся потрясло неимоверно, такого не может быть, но вот же оно, диво, переливающееся передо мной волшебным светом, и корабли с командами, которых я считал потерянными навечно. От нахлынувших чувств я впервые с истинной верой в божественное сущее отдался благодарению всевышнему, слова молитвы лились сами, душа ложилась на них самым сокровенным, потаенным, о чем даже сам не подозревал. Я видел, что подобное происходит и с другими, душа их освобождается от корысти, ненависти, прочих пороков, пусть даже на час или мгновение, но они уже становятся другими.

Глава 3

Двое суток бушующее за призрачной стеной море несло нас в неведомом направлении, среди казаков первые эмоции от чудесного спасения постепенно улеглись. В ожидании окончания шторма мы занимались обычными делами - велись разговоры, казаки вспоминали похожие истории или пересказывали легенды, услышанные от стариков, кто-то отсыпался или правил саблю, чистил самопал, а кто-то молился, благодарил Господа и просил не оставлять без милости детей своих. Когда шторм унялся и море успокоилось, стена исчезла бесследно, ничто больше не напоминало о происшедшем чуде. Вокруг до самого горизонта расстилалась бескрайняя водная равнина, по светилу с помощью нюрнбергского квадранта, солнечных часов и карты рассчитал, в какой части моря мы оказались.

Мы примерно в трехстах верстах восточнее Варны, после обсуждения со старшинами решили идти к нему, порт и город крупнее и богаче намеченной ранее Констанцы, коль судьба и море занесли к нему, грех не воспользоваться. По компасу определили курс, несильный ветер почти в том же направлении. Так и пошли, не быстро, но спокойно, после напряжения последних дней торопиться нам ни к чему, на третий день приблизились к неизвестному мне и большей части казаков побережью, но по его очертанию, сходному с нарисованным на карте (свой портолан Сирко передал мне) видно, что мы вышли почти к самой Варне, немножко южнее.