Харальд Поттер. Наследники Слизерина
Шрифт:
Гермиона от души и с явным энтузиазмом пнула поверженного противника, заставляя его с болезненным стоном перевернуться и нацелила ему в лицо палочку. Подскочивший Поттер оперативно выбил ещё одним пинком палочку слизеринца и вполглаза начал следить за другими поверженными агрессорами.
— О, вчерашний ночной дозорный, — узнал Харальд единственного находящегося в сознании слизеринца. — Что, мало выхватил с первого раза, господин хороший?
— А я ведь говорила, что в спину не бьют только мёртвые, — презрительно скривила губы Грейнджер,
— Ваше воинское звание? — подхватил Харальд. — С какой миссией заброшены? Какой разведкой перевербованы — хеттской, ассирийской, лидийской?
— Мак… Лагген… Дерек МакЛагген, — прохрипел слизеринец. — Четвёртый курс… Слизе…
— Да понятно, что не медфак Брайтоновского универа. МакЛагген, МакЛагген… — наморщился лоб Харальд. — Брат нашего Кормака, что ли?
— Кузен.
— Фамильное сходство налицо, — холодно произнесла Грейнджер. — Особенно в плане чести и культуры. Четверо старшекурсников на одного второкурсника? Серьёзно?
— Это ж Поттер. Мы и больше позвали…
— …но больше никто не пришёл, — догадался Харальд и немедленно принял важный вид. — Вот что значит грамотно наработанная репутация! А, что это сейчас вообще было, кстати? Так сказать, официальное объявление войны или всё-таки частная драка?
— Плевать, — бросила Гермиона. — Просто вынесем их всех.
— Справедливо. Какие будут предложения?
— Для начала предлагаю стереть память идиотам, — заявила Грейнджер.
— А ты уже умеешь? — скептически приподнял бровь Поттер.
— Именно потому, что ещё не очень умею, — хищно улыбнулась девочка. — Вероятность — пятьдесят на пятьдесят.
— А, понял — это как с возможностью встретить динозавра. Либо встретишь, либо не встретишь. Ну или в нашем случае либо у нас будет четыре овоща, либо не будет…
— Эй-эй, не надо меня тут пугать, — тем менее довольно опасливо произнёс МакЛагген и даже попытался отползти назад. — Вы же не посмее…
— Спишем это на неизвестного нападающего.
— Гермиона, но ведь до этого таких жертв не было…
— Не было? — задумчиво цокнула языком Грейнджер. — Ну, будут.
— Что ж, я пытался найти дипломатическое решение, — деланно развёл руками Харальд. — Мои руки чисты.
Мальчик посмотрел на свои перепачканные чернилами и следами от разных химикалий ладони, и с невинным видом вытер их об мантию.
— Хм. Ну, фигурально выражаясь.
— Ego sum Ens Omnipotens, Omnisapiens, In Spiritu Intellictronico Navigans, luce cybernetica in saecula saeculorum litteris opera omnia cognoscens, et caetera, et caetera, et caetera!..[1]— Гермиона зловеще забормотала нечто и близко не похожее на заклинание забвения.
Особенно хтонически в её устах звучало латинское «и так далее, и так далее, и так далее».
— Нееет!..
— Оп, — Харальд молниеносно достал из кармана небольшой пузырёк, откупорил его и молниеносно влил в рот завопившего МакЛаггена. — На здоровье!
Слизеринец поперхнулся, замолчал и позеленел, причём стал не благородно-изумрудного цвета своего факультета, а нежно-салатовым. В следующий момент он резко сел, и его вырвало.
— Низко пошло, — оценил Харальд траекторию полёта завтрака МакЛаггена, приставив ладонь козырьком ко лбу. — Наверное, к дождю. О! Кузина, нам же пора — урок вот-вот начнётся.
— Ммм, — досадливо поморщилась Грейнджер, бросая уничтожающий взгляд на всё ещё зелёного слизеринца. — Живи, плесень… Пока я добрая. Но знай, когда мы встретимся в третий раз…
Довести угрозу до своего логического и ужасного конца Гермионе не дал Харальд, который дёрнул её за руку и потащил за собой с упорством советского атомного ледокола «Арктика», ползущего к Северному полюсу.
Впрочем, девочка была даже непротив — всё ж таки не хорошо опаздывать на уроки…
Спустя пару сотен футов, которые они пробежали по коридорам Хогвартса, Гермиона неожиданно замерла как вкопанная. Её лицо отразило широчайшую гамму всех мыслимых и немыслимых эмоций, после чего Грейнджер, не раскрывая рта, завизжала.
Кажется.
Сложно было сказать точнее. Но звук определённо был крайне эмоционален.
— Ты чего? — тут же насторожился Поттер, тоже останавливаясь, доставая палочку и озираясь по сторонам.
— Во что я превратилась, Харальд?! — горестно произнесла девочка, всплёскивая руками.
— А во что ты превратилась? — искренне поинтересовался Поттер. — В кошкодевочку? Ааа!.. Или ты о том, что очень даже неплохо отыгрываешь роль Наследницы Слизерина Великого и Ужасного?
— Я стала монстром, — замогильным тоном ответила Грейнджер. — Я провоцирую, мучаю и издеваюсь. Я лгу, подставляю, бью в спины и решаю проблемы насилием. Иногда, под настроение, даже немножко пытаю и убиваю…
— Правда?
— Я о мышах.
— Ааа…
— Харальд, мне больше не совестно, что я кормлю ими Сакуру!
— Нет, ну если говорить о мучениях, то мне на ум сначала пришли только твои публичные издевательства над профессором Локхартом…
— Я говорила о неприятии подобного в отношении разумных существ, — напомнила Гермиона. — Ай-кью Локхарта ниже ай-кью грядки с фенхелем. Под определение разумного существа он не подпадает.
— По версии тебя?
— По версии меня, — Грейнджер закатила глаза. — О, Господи, что я несу…
— Разумное, доброе, вечное? — предположил Поттер. — И тортик заодно.
— Почему тортик? — на автомате спросила Гермиона.
— А как же без тортика? — пожал плечами Харальд. — Тортик — это ведь кусочек счастья. А человек создан для счастья, как задница МакЛаггена для пинка.
— Мне определённо стоит пересмотреть свои жизненные приоритеты, — с чувством произнесла девочка.
— И избавиться от моего дурного общества?! — тоже всплеснув руками, горестно предположил Харальд.
— Ммм, нет, — после некоторого раздумья, ответила Гермиона.