Харизма [СИ]
Шрифт:
Девушка стояла в воде. Ситцевый сарафан белым цветком дрожал на волнах, слегка касаясь длинных стройных ног. В одной руке - полиэтиленовый пакет, в воде похожий на прозрачную медузу. В другой - бечевка, какой в саду подвязывают розы. Она посмотрела через плечо, и достающие до талии платиновые волосы качнулись в такт этому движению. В тени утеса кто-то был. Чайка кружила, кружила, кружила в закатном небе. От тени отделился черный силуэт. Милана была в шортах и майке, сквозь белый хлопок майки просвечивались темные монетки сосков.
–
– Решила искупаться? Как водичка?
– Не подходи!
– выкрикнула ее сестра-близнец.
– Я видела вас с Ренатом!
Милана плюхнулась на песок и принялась массировать ступни.
– Прости, ты что-то сказала?
– Как ты могла...
– Девушка плакала.
Милана отмахнулась от ее слов, как от стайки назойливых мошек:
– На счет денег не беспокойся - я поделюсь. Ты ради денег была с ним, конечно. Деньги, деньги, дребеденьги. Но - дорогая моя, мы родня и всем должны делиться.
Белый бутон платья распускался на воде вокруг Риты. Не прекращая рыдать, она надела на голову пакет и несколько раз обмотала его бечевкой.
– Минутку, - встревожилась Милана, прекращая массировать ступни, - почему бечевка? Изолентой было бы надежнее. Так как вода? Думаю окунуться.
Рита поплыла. Уже невозможно было сказать, где заканчиваются волосы, и начинается платье. В какой-то миг она просто исчезла с поверхности воды, остался лишь белый ситец платья и шелк волос. Но потом не стало и этого. Багряное солнце вспыхнуло, словно финальный аккорд в опере, и рухнуло за горизонт. Море, однако, все еще продолжало пламенеть. С белой лилией где-то там, в жидком багрянце.
Единственная дорожка следов вела к воде. Других следов не было. Там, где сидела Милана, песок был не примят.
– Это была иллюзия, - прошептала я.
– Ш-ш-ш! Сейчас будет самое интересное. Не хватает содовой и попкорна.
– Ты чудовище, - сказала я и встала, чтобы уйти.
Лирой схватил меня за руку и рванул обратно на скамейку.
Смена декораций.
Бедно обставленная гостиная.
Мальчик лет девяти, с ярко-рыжими волосами, пятился от высокого мужчины. В руке мужчина держал молоток.
– Папочка постоянно говорил мне, что я чудовище, - сказал Лирой.
– Однажды он как обычно крепко заправился после работы, что всегда обещало нам с мамочкой веселый вечер. Он взял молоток и сказал: 'Я хочу научить тебя хорошим манерам, сынок. Хочу сделать из тебя человека'.
Мужчина с молотком приблизился к мальчику, задавливая его своим ростом.
– Пора сделать из тебя человека, маленький ублюдок, пора научить тебя уму-разуму.
Он схватил мальчика за волосы и потащил, упирающегося, к обеденному столу.
– Он положил мою руку на стол, - комментировал Лирой, - и одним ударом отбил мне два пальца. Весьма болезненно, должен тебе
Я зажмурилась, когда жилистая рука с молотком ринулась к цели. Воздух сотряс пронзительный детский крик. Я открыла глаза. Кровь забрызгала скатерть. Мальчик прижимал искалеченную кисть к животу. В комнату ворвалась рыжеволосая женщина в ночной сорочке.
– Мамочка принялась кричать, - продолжал Лирой, - и тогда папочка решил научить хорошим манерам и ее.
– Мужчина ударил женщину по лицу, после чего замахнулся молотком. Я отвернулась.
– Это было чудесное Рождество. Вся семья в сборе. А теперь ушки на макушки, Харизма. Второй акт.
Песок хлынул отовсюду, занося гостиную, сметая все, кроме нас с Лироем. Стены выстрелили в разные стороны, будто карты из рук фокусника. Лирой похлопал меня по щеке.
Мы вновь были на пляже.
Подняв тучу брызг, Кирилл вбежал в воду и нырнул. Осипшим голосом Милана повторяла одно и то же: 'Рита в воде, Рита в воде...' Зарипов уже добежал до ракушника, когда вынырнул Кирилл и мощными движениями погреб к берегу. Он вышел из воды с Маргаритой на руках, положил ее на песок и стащил с головы пакет.
– Мой любимый момент, - Лирой приобнял меня, гладя по волосам. Я отпихнула его. В его клешне как по волшебству появился нож с коротким клиновидным лезвием. Он притянул меня обратно, прижал холодное лезвие плоской частью к моей щеке.
– Эй! Что за финты? Я просто делюсь впечатлениями.
Кирилл делал Рите искусственное дыхание, чередуя его с непрямым массажем сердца. Зарипов с полубезумным выражением на лице стоял и смотрел. Милана подскочила к Зарипову, и принялась лупить его по груди:
– Это ты! Ты виноват! Ты! Ты! ТЫ!
Он едва ли замечал ее, если замечал вообще. Так длилось несколько минут. Наконец, Кирилл медленно выпрямился и посмотрел на Зарипова. Закрыл Рите веки. Милана закричала как подстреленная чайка и упала на колени.
– Да, - сказал Зарипов, - я.
И зашагал в противоположном направлении; дойдя до желтой, иссушенной жарой, совсем как в африканском вельде, травы, принялся карабкаться на пригорок.
– Я остановил его в тот момент, - хихикнул Лирой, - когда он попытался вышибить себе мозги, засунув в рот дуло ружья.
Милана баюкала на коленях голову сестры. Кирилл стоял у кромки воды, и смотрел в небо, на чайку, парящую над водной гладью.
– Вот и сказочки конец, - Лирой протянул мне платок.
– Все молодцы. Платочек?
Я ударила его локтем под ребра, после чего хлопнула ладонью по лицу. И тут же почувствовала, как жалит лезвие. Тьма упала с неба бетонной плитой. Я обнаружила себя на земле, на выложенной плиткой дорожке Приречного кладбища. Шел дождь, дул холодный пронизывающий до костей ветер. Лирой схватил меня за волосы и взгромоздился на меня сверху, поигрывая ножом.