Харка - сын вождя (ил. И.Кускова)
Шрифт:
Отец Кэт был офицером, и, пока шла гражданская война, виделись они очень редко. Сейчас отец был в отпуске. Скоро он вернется из города, и, уж конечно, поход в цирк состоится.
Тетушка Бетти довольно громко разговаривала со своей подругой, и девочка невольно прислушивалась к ее словам.
— Ах, ты возьмешь Дугласа на вечернее представление… Ну, он юноша, это совсем другое дело. Но наша маленькая нежная Кэт, она пережила столько ужасов… ее нужно беречь. Я просто не понимаю отца. Разумеется, там верховая езда, потом вечером вдвое дороже билеты и собирается только избранное общество. Но это просто ужасно: смотреть на этих
— Ведь он, по-моему, за билетами и отправился…
— Все равно, я должна это сделать раньше его.
— Но ведь уже, наверное, все билеты распроданы. Ведь ты имеешь в виду вечернее представление?
— Да, и, разумеется, без Кэт.
— Дугласу будет очень обидно.
— Мне очень жаль, Анни, но не должны же дети всюду ходить с нами. Нужно иметь принципы, и только тогда можно воспитать настоящий характер.
Девочка, невольно слушающая весь разговор, не могла сдержать слез. «Ах, уж лучше разорвать эти каллиграфические упражнения! Но тогда будет еще хуже: тетушка Бетти опять станет говорить отцу, что его дочь очень плохо воспитана, и это испортит весь его отпуск».
И тут Кэт увидела в окно возвращающегося отца. Это был стройный мужчина среднего роста. Костюм, хотя и не слишком новый, сидел на нем безупречно. Отец тоже увидел Кэт, и его светло-голубые глаза засияли. Девочка сразу же постаралась уничтожить следы слез.
Когда Кэт позвали в соседнюю комнату, отец уже преподнес тетушке цветы, и она благодарила его, но так холодно, что девочка даже обиделась на нее. Подруга тети — госпожа Анни Финлей — поправила на Кэт платьице, пока тетушка ставила цветы в вазу. Благодаря жизнерадостности Сэмюэла Смита настроение обеих дам заметно улучшилось. Он сохранил жизнерадостность, даже пережив кошмарную ночь, когда потерял мать и еле отыскал свою дочь. Только побелела его голова. Седые волосы и молодое лицо! Люди, не представлявшие себе ужасов той ночи, находили этот контраст интересным.
— Я достал билеты на вечернее представление. И самое замечательное, тетушка Бетти, что мне удалось заполучить ложу рядом с семейством Финлей. Да, да, мы повстречались с мистером Финлей по дороге. Дети будут сидеть рядом.
— Но, Сэмюэл, ты подумай только, неужели ты решился взять Кэт на вечернее представление?
Тут уж вмешалась госпожа Финлей.
— Какая великолепная мысль с этими соседними ложами!
— Конечно, конечно, Анни, это прелестно. Но я только думаю… Кэт! Такое возбуждение вечером! Ребенок всю ночь не будет спать.
— Да, но у нас впереди святое воскресенье. Служба начинается в десять часов, — заметил Смит. — И потом номер «В саду лорда» — это специально для детей. А остальное — лошади. И ведь девочка сама умеет ездить верхом.
— Жаль, жаль… впрочем, как
Сказав для приличия еще несколько ничего не значащих фраз, Смит покинул дам и отправился к Кэт посмотреть ее работу.
— Ты в самом деле прекрасно выполнила задание.
Кэт покраснела.
— Ты всегда справедлив, — сказала она. — Я очень старалась.
— Девочка, ты не испугаешься, увидев индейцев? В крайнем случае, я перед последним номером отвезу тебя домой, его совсем не обязательно тебе смотреть.
— Я совсем не боюсь, папа, если ты со мной, совсем не боюсь. В цирке будут, конечно, не те ужасные индейцы, которые сожгли ферму и посевы, им, разумеется, нечего делать в нашем городе. И среди индейцев ведь тоже есть христиане и хорошие люди.
— Ты думаешь?
Лицо Сэмюэля Смита передернулось, на нем промелькнуло какое-то жестокое выражение, которое Кэт редко случалось видеть.
А утром того дня, когда у богатой вдовы происходила эта маленькая перепалка, в цирке все поднялись очень рано. Матотаупа и Харка только что помылись и оделись, когда наступило давно ожидаемое ими событие. Да, они ждали его, и все-таки случилось оно неожиданно. В дверь фургона просунулась голова Рэда Джима.
— Хо! Великолепно! Оба здесь — и Топ и Гарри! Замечательные артисты, создавшие блистательный номер! Доброе утро!
Он раскрыл дверь и попытался втиснуться в крохотное помещение, в совсем небольшое пространство между двумя индейцами.
— Нам надо срочно поговорить. Этому фургону и вашим представлениям — конец. Собирайтесь в поход на дикий Запад. Вероятнее всего, мы отправимся втроем через каких-нибудь несколько дней. Сегодня кассовый сбор заберет кредитный банк, но выручка за завтрашний день и за послезавтра принадлежит мне. Теперь я верну свои деньги. Мерзавцы с прошлой осени не заплатили мне ни цента, но теперь у меня в руках исполнительный лист и они от меня никуда не денутся. Радуйтесь, старые друзья, что эти последние дни вы работаете для меня. И тогда мы двинемся в прерии, которым принадлежим. Сегодня представление должно быть непревзойденным, чтобы и завтра и послезавтра были полные сборы. А я сделал господину директору и Фрэнку Эллису новое блестящее предложение. Итак — до понедельника.
Рэд Джим торопился. Он исчез прежде, чем Матотаупа и Харка смогли что-нибудь ему сказать. Впрочем, они и не знали, что сказать.
Когда индейцы направились к конюшне, им бросилось в глаза царившее вокруг оживление. Режиссер прибежал с новой афишей и послал в город расклеивать ее.
Харка обратил внимание на некоторые надписи, выделявшиеся на афише:
«Сенсация!
Всемирно известный укротитель индус Махатма обнаженный с бенгальскими тиграми!
Гарри, сын Ситтинга Булла, спасает леди от столба пыток!
Скачки на арене!
Перестрелка между индейцами и ковбоями!
Дети лорда, или Ужасное происшествие в саду!»
Харка стиснул зубы: он не переносил лжи, а преувеличения в афише режиссера он считал ложью.
На арене около подготовленной для репетиции клетки мальчик увидел укротителя. Укротитель волновался, халат висел у него на одном плече. Он нетерпеливым движением скинул его, бросил на барьер и остался в одном телесного цвета трико. Харка заметил, что под трико надета кольчуга.