ХАРЬКОВ 354-286
Шрифт:
– Ты бы за языком последил, юморист хренов. Сейчас не 2008 год на дворе. Будешь потом в НКВД доказывать, что не хотел государственную тайну разглашать.
– Да пошёл, ты, - Нильс на меня даже обиделся, - я понимаешь, к тебе с лучшими чувствами. Пива хотел предложить выпить за встречу. А ты НКВД сразу.
– Александр, сорри. Я просто сейчас из СБХ был, а там, вне зависимости от цели посещения, настроение не повышают.
– Ого, чего это тебя в СБХ понесло?
– Помнишь, мы в страйкбол играли?
– Ну. Допустим, помню.
– Доигрались. В субботу поехали на тренировку, а какие-то бабушки нас толи за террористов, толи за диверсантов приняли. Кончилось тем, что милицию вызвали. А сегодня мне на работу позвонили и вызвали в СБХ. Такие дела.
– Раз я тебя здесь вижу. То могу подозревать, что ничего особо серьёзного ты не сделал.
– Угу. Ты прямо Шерлок Холмс, блин. Может, пойдешь в органы работать?
– Нет, мне и в политехе преподавать неплохо.
– Да какой из тебя преподаватель, ты же совсем недавно универ закончил.
– А что делать? Если раньше универ получал бабло от всяких иностранных студентов, и студентов контрактников, то теперь, как сам понимаешь, деньги брать неоткуда. Вот и взяли мы на обучение студентов из СССР. Хотя бы зарплату сможем получать.
– Погоди. Ты хочешь сказать?
– Да, обучение у нас теперь снова бесплатное, но есть распоряжение сверху, неуспевающих сразу отчислять.
– Интересно, интересно. А товарищей из СССР как учить будете? Небось, программу менять придётся.
– Как сказать. Вот смотри, помнишь, как у вас информатику преподавали на первом курсе?
– Честно говоря, смутно помню. Я неё забил тогда, и пришёл сразу на экзамен, всё равно ничего нового там вначале не говорили.
– Вот-вот. Не говорили. А вели обучение с расчётом на студентов, которые и компа до этого в глаза не видели. Конечно, мы учились не на программистов и админов, но всё же. Так что особо менять что-то даже не придётся. Так, кое-какие мелочи. Правда теперь, если что случится с техникой, что на кафедре стоит, так просто не отделаешься. Компы все опечатали, сидюки и дисководы поснимали со всех машин, кроме сервака.
– Суровые вы ребята. Нечего сказать.
– Аха, ресурс берегут у всего чего можно. Такими темпами скоро одну ручку на факультет давать будут.
– У нас на заводе такая же фигня. Лазерники и струйники почти не юзаем, зато достали из закромов Родины старые матричные эпсоны и на них печатаем.
– Ну это-то понятно, там и с расходниками попроще будет, и чинить можно гораздо легче.
– Ага, тем более, что теперь фирменных расходников и не найдёшь нигде. Приходится использовать то, что в Харькове делают, а ты сам знаешь, какого они качества. Зато наши.
Вот так, разговаривая, мы неторопливо подошли к киоску с пивом.
– Ты что будешь?
– спросил я у Нильса.
– Гиннес, блин буду. Издеваешься, да? Сам знаешь, что кроме Роганского и Новой Баварии, нет ничего. Выпили всё за два месяца. Оболонь, и та кончилась.
– Насколько я знаю, Изюмское пиво ещё неплохое осталось, только его разбирают быстро.
– Ладно, бери что есть.
В киоске пиво было, и я, несказанно обрадовавшись этому факту, купил пару бутылок Изюмского, поразившись очень высоким ценам - поллитра пива стоило около 10 гривен, или 2 бакса старыми деньгами. Это ж охренеть можно, как дорого. До переноса пиво стоило в среднем 2,75 - 3 гривны, или чуть больше, чем полбакса. Да, нешуточная инфляция, чтоб её пусто было.
В общем взяли мы пиво, и отошли в сторонку, дабы людям прохожим не мешать. Я открыл сначала одну, а потом другую бутылку открывалкой с изображением Сталина, в своё время привезённой из Питера. Надо мной ещё раньше шутили, что если я с этой открывалкой попаду в 37 год, то запросто смогу статью получить. Не думаю, что это правда, но теперь я, на всякий случай, старался особо её не светить.
– Сам-то ты как живешь?
– спросил меня Нильс.
– Потихоньку. Работаю в поте лица, в страйкбол хотел побегать. Ну, ты это уже знаешь. Что ещё сказать. На учёт меня взяли, как увлекающегося историей.
– Меня тоже, - чуть улыбнулся Нильс, - думаю, что среди СБХшников был народ, который на тематических форумах тусил. Вот и просекла эта светлая голова, что было бы очень неплохо контролировать всех любителей военной истории.
– Да, скорее всего так и есть, ладно, давай выпьем за товарища Сталина и далее по списку.
– Давай.
Мы выпили, помолчали, потом Нильс спросил меня:
– А что там с твоей Леной?
Лена официально считалась моей девушкой. Она училась в Политехе на пятом курсе, а в момент переноса была в гостях у своих родственников в Белгороде. И до разговора с Нильсом я старался не думать о ней.
– Хреново с Леной. Она в Белгороде была, когда это произошло.
– Мрачно, - Нильс не стал уточнять, что я подразумевал под "этим". И так всё было ясно.
– Мрачнее некуда. Ну ладно, надеюсь, что ей там, в будущем, лучше, чем нам здесь.
– Я тоже надеюсь. Интересно, что там, в будущем сейчас творится. Наверное, переполох большой был, если вместо нас оказался Харьков 1940 года.
– Да уж, наверное, не слабый переполох. Интересно, к кому тот Харьков будет себя относить, России или Украине. Или ни к одной из этих стран. Всё ж таки буржуазные государства - классовые враги.
– Боюсь, что мы этого так никогда и не узнаем.
– Да, скорее всего так и будет.
После первой бутылки пива взяли по второй, потом пошли в ближайшее кафе, дабы продолжать в более цивильной атмосфере. В общем, опять я попал домой пьяный и поздно.
А ночью мне приснилась Лена.
Что за жизнь такая пошла. Второй день голова болит. Причём после пива похмелье было гораздо сильнее, чем после более крепких напитков. Ну да ладно. Главное, что проснулся вовремя и на работу не опоздал. Хотя, наверное, перегар у меня был ещё тот.