ХАРЬКОВ 354-286
Шрифт:
– Понятно. А сектанты эти ваши что?
– А кто ж их знает что. Не знаю. Лидер их, вроде, когда узнал, куда он попал, объявил что настал конец света и попытался покончить с собой. Но у него из этого ничего не вышло. Так что, наверное, сейчас в пятнашке сидит, лечится.
– Слушай, Саня, я тут собой пива взял. До Купянска всё равно ещё три часа ехать, так что может пока по пивку?
– Давай, почему нет.
Я поставил на стол двухлитровую бутылку "Новой Баварии" - самого лучшего из того, что сейчас можно было купить в городе. Затем мы с Александром достали кружки,
Нашу беседу прервала проводница, зашедшая к нам в купе с требованием сдать ей билеты. Мы с Саней полезли за билетами, причём я обратил внимание, что он так же как и я хранил билет в новеньком паспорте советского образца.
– Что, покидаешь область?
– поинтересовался у меня сосед, после того, как проводница ушла из нашего отделения.
– С чего ты взял?
– настороженно спросил я, судорожно вспоминая все слышанные байки о подсадных агентах КГБ.
– Брось, Лёха. Ты видел мой паспорт, а я видел твой. А с такими паспортами только к аборигенам ездят. Да ты и сам это знаешь, - поспешил объясниться Саня.
– Ишь, ты догадливый. Ладно давай ещё выпьем, - я снова наполнил кружки, - угу, в командировку еду, так же как и ты впрочем. А сам чем занимался до того, как в Харьков с сектантами попал?
– Да как тебе сказать. Сначала технарь закончил на технолога, потом год на Баррикадах отпахал. Затем в армию призвали. В Чечне, как имеющий права, служил водителем БТР. Колонны сопровождали. Демобилизовался. Снова на Баррикады пошёл работать. Затем поработал в автопарке водителем. А потом с товарищем скинулись и купили автобус, ну а дальше ты знаешь. А ты как?
– А мы с тобой, кстати, коллеги можно сказать. Я тоже, с тех пор как на завод попал, технологом стал. А вообще моя история гораздо прозаичнее. Школа. Универ. Военка. Затем работа на заводе. Вот собственно и всё, что было в жизни до переноса... Слушай, а как ты после переноса легализовался?
– Очень просто. Покружили мы пару дней по городу с товарищем, а потом узнали, что таких как мы через мужика одного, Волков кажется его фамилия, легализуют. Вот мы к нему и обратились. А почему ты спрашиваешь?
– А просто дядьки моего товарищ тоже случайно в Харькове оказался. И тоже через Волкова работу себе искал. Может видел его? Здоровый такой, на вид лет 40-45 лысовытый слегка и с пузом. Дмитрием зовут.
– Дмитрий говоришь. А фамилия у него какая?
– Фамилия?
– и вот тут я понял, что за всё то время, которое провёл у дяди в гостях, не удосужился поинтересоваться фамилией его одногруппника, - а хрен его знает какая фамилия. Стратил я. Не узнал её, пока была возможность.
– Ну ты Лёха, даёшь, - да под твоё описание половина Волковского народу подходит. Как раз такие мужики, как тот которого ты описал, являются одним из наиболее сознательных элементов, и их у Волкова было больше всего.
– Мда, надо было узнать фамилию.
– Да ладно, забей. Все мы умные задним умом. Не спросил, так не спросил, как вернёшься узнаешь. Делов от силы на две минуты.
– Слушай, Саня, - решился я задать мучавший меня вопрос, - а ты случаем не в Сталинград едешь.
– Угу, именно туда. На родину, блин еду.
– Да, тоже. Я, правда, не был там ни разу, но интересно, как там предки наши живут.
– Успеем насмотреться ещё. Радуйся пока, что в современном вагоне едешь.
– А чего тут радоваться? Плацкарт особым комфортом никогда не отличался. А старые вагоны по слухам очень комфортабельные были. При условии, конечно, что нас не в теплушках повезут. Но, я надеюсь, что до такого мы не докатимся.
Вот так, под пиво и за разговорами, мы, незаметно для самих себя, доехали до Купянска. Да и о том, что подъезжаем, узнали только когда проводница, звеня связкой ключей, прошла мимо нас закрывать туалет.
Лично я в Купянске раньше не был, а только проезжал его на поезде, когда ездил в Россию. Поэтому город у меня ассоциировался с барыгами, которые ходят по вагонам и предлагают обменять валюту по замечательному, с их слов, курсу. Естественно, что решившие им довериться люди вскоре очень жалеют о своём опрометчивом решении, но обычно уже нельзя ничего поделать - меняла, кинувший лоха, к тому моменту исчезает с линии горизонта.
Сейчас никаких подозрительных личностей на Купянском вокзале видно не было - всё таки близость границы давала о себе знать. На перроне курсировали тройки милиционеров, проверяющие наличие документов у пассажиров. И как только мы с Саней, распрощавшись с проводницей и забрав у ней наши билеты, спустились на платформу, к нам направилась одна такая тройка.
– Старший сержант Приходько. Ваши документы, граждане
– Вот, пожалуйста, - сказал я доставая паспорт.
– В командировку значит едете, - полуутвердительно-полувопростительно сказал Приходько после тщательного изучения наших паспортов и командировочных листков, - ладно, граждане можете быть свободны, - добавил он, возвращая нам документы.
– Сержант, а что произошло? Из-за чего такая секретность?
– поинтересовался Саня у Приходько.
– Сам понимать должен. Узловая станция. Поездов много через нас проходит.
– пустился в объяснения Приходько, - а в последнее время слишком много народу станцией заинтересовалось. Вот и приходится патрули дополнительные вводить.
– Понятно, спасибо за разъяснения. Ещё один вопрос. Не подскажешь, где Сталинградский поезд стоит?
– На третьей платформе. Чтобы попасть туда, идите к голове поезда, там переход есть.
– Спасибо. Ну бывай, сержант. Пойдём мы, - попрощался с Приходько Саня.
Мы благополучно обошли поезд и пройдя через переход, оказались возле нужного нам состава. В него входили 4 пассажирских вагона и 10 грузовых опечатанных теплушек, прицепленных к дымящему паровозу. Неожиданно с другой стороны поезда раздались крики и в метрах пятидесяти перед нами на платформу вылез какой-то мужик лет сорока на вид. Затравленно оглянувшись по сторонам, и заметив, что из-под вагона уже вылезают товарищи в милицейской форме, он кинулся бежать в нашу сторону. Я от неожиданности растерялся, но Саня как только мужик поравнялся с нами сделал ему подножку, и тот, споткнувшись, растянулся на бетоне.