Харроу из Девятого дома
Шрифт:
Скорее Телу, чем ему, ты сказала:
– Планета – шар грязи. Талергия возникает при накоплении массы микроорганизмов. Их нельзя счесть единой системой.
– Назовем это общей душой, – сказал император. – Что такое человек, если не мешок микроорганизмов? Ты – адептка костяной магии. Маги плоти узнают об этой системе раньше вас. – Это было сказано с любовью и даже с юмором, но тебе немедленно захотелось выброситься в шлюз при мысли, что твоя школа чем-то уступает магам плоти. Тем, чье образование ограничивается мясом. Экспертам в области
Он ошибочно принял твое глубочайшее, фанатичное отвращение за неверие и сказал:
– Попробуй просто принять как данность, что сейчас на планете существует единый огромный сгусток талергии. Если эта талергия совершит переход, что может случиться?
– Мы уже знаем, что случится, – сказала ты. Язык с трудом ворочался во рту, веки чесались и распухли, тебе очень хотелось их опустить. Первый прилив адреналина закончился. Тело подошла и взяла тебя за запястье, сомкнула вокруг него пальцы. Довольно крепко. Это позволило тебе сказать:
– Когорта готовит планету к появлению некромантов, если нам нужно ее захватить. Со временем, с появлением танергетического разложения, планета преображается. Некромантия – естественное последствие этого. Ничего не происходит. Конечно, флора и фауна меняются, а в конце концов меняется и вся планета, и население необходимо с нее убрать, но это такой длительный процесс… он занимает поколения. Нельзя назвать это «что-то происходит».
– А теперь убьем всю планету разом, – предложил император, – что будет?
Ты посмотрела на него. Император Девяти домов поднял руки ладонями вверх, как будто вознес беспомощную молитву потолку складского отсека. Его нечеловеческие глаза были холодны и спокойны. Тебе было известно только об одной массовой смерти планет. Ты ответила.
– Ты имеешь в виду, владыка, что был там – при Воскрешении.
– Да. И я видел, как мгновенно преображается талергия. Это разница между смертью от болезни и убийством. Шок, немедленный отрыв души. Представь, что душу безвременно вырывают из человеческого существа… а из планеты…
На ладонях вдруг выступил непрошеный пот. Струйка крови потекла по ноге, и ты остановила ее по дороге, высушив и сделав крошками на коже. Зарастила царапину. Теперь это уже не требовало усилий.
– Призрак, – сказала ты.
– Да, призрак, – ответил он. – Каждый чертов раз получается проклятый богом призрак. Прости за каламбур.
Ты представила, что увидишь Тело дышащей, ее грудь медленно и тихо вздымающейся. Император скрестил руки и посмотрел на склад. Лицо его освещал холодный электрический свет, идущий снизу, в глазах жила влажная тьма. Ты заметила, как он облизывает губы кончиком языка.
– Мы зовем их Зверями Воскрешения, – сказал он. Продолжить он смог не сразу. Вдруг показалось, что он рассказывает очень старую историю. – Когда система умирала… когда я был моложе, десять тысяч лет тому назад, и я вернул нас всех, отвел от края… все призраки разбежались к самым дальним краям вселенной, как души, бегущие от тела в первом слепом ужасе перехода. Я никогда больше не видел ничего подобного. Я видел тварей поменьше, младших Зверей, но ничто не способно сравниться с первой волной. Ничто.
Харрохак, эти призраки неумолимо рвутся сквозь вселенную, не останавливаясь… Они пожирают талергические планеты на своем пути, как вампиры. Они не остановятся, пока я и все девять Домов не будут мертвы. Они тысячи лет гонят меня прочь, и их почти невозможно победить.
Это очень мало тебя впечатлило. Рассказ обладал смутным и бессмысленным привкусом сказки.
– Ликторы умерли… сражаясь с этими тварями?
– Сражаясь? – переспросил бог. – Харроу, я потерял половину ликторов, когда они попытались хотя бы отвлечь тварей. Их немыслимо сложно уничтожить. Тех, кого мы убили, мы убили, потому что нам повезло, – они были молоды, а мы находились в расцвете сил, а потом… когда нас стало меньше… мы убивали их по чистой случайности или решаясь на самоубийство.
– И сколько таких призраков?
Ты подготовилась к астрономически огромному числу. Тело подняла брови, когда Император Неумирающий сказал:
– Трое. Было девятеро. Мы называли их по номерам. За десять тысяч лет мы сумели расправиться с пятью. Номер второй пал сразу после Воскрешения. Восьмой обошелся в бессмертную человеческую душу, и я до сих пор вижу этот день в кошмарах. Шестой умер, когда одна из моих Рук, Кир, утянул его в черную дыру, и шестому лучше бы оставаться мертвым, потому что Кир не вернется.
Не успела ты отреагировать – вскрикнуть или подвергнуть сомнению его расчеты, которые не выдерживали даже внимательного взгляда, – как он совершил нечто ужасное. Император девяти Домов оттолкнулся от простого гроба с розой и встал перед тобой, стоявшей у гроба Третьего дома. Ты увидела чудовищные глаза на человеческом лице, и он взял твои руки в свои. Погладил тебя по ладони, как ребенка, любимый зверек которого вдруг погиб. Лучше бы он оторвал твои ребра от позвоночника и помахал ими в воздухе. Лучше бы он сдавил твое горло руками и сломал тебе шею. У тебя перед глазами что-то вспыхнуло. Ты невероятно расстроилась.
– Я предлагал тебе ложный выбор, – сказал он. – Прости. Звери Воскрешения всегда знают, где я. Где бы я ни оказался, они гонятся за мной… медленно, но неустанно. Но не только за мной, хотя я занимаю их сильнее всех. Они охотятся за всеми, кто совершил… непростительный грех.
Он опустил руки.
– Что за непростительный грех?
– Тот, что совершила ты, став ликтором, – ответил император.
Ты словно бы услышала, как захлопнулись двери Дрербура. Ты ощутила скрип их механизма, громкий лязг, эхом отдавшийся в нижнем атриуме и полетевший вверх по туннелю. Потом твои воспоминания об этом расплылись и исчезли – как и все остальные воспоминания.