Хасидские предания
Шрифт:
зависит от внутреннего решения человека. Ясновидец же в хасид-
ском понимании этого слова, напротив, видит будущее, видит
постольку, поскольку оно присутствует как реальность в про-
странстве и времени; это видение выходит за рамки того, что
воспринимают органы чувств, за пределы того, что может по-
стичь разум в процессе становления на основании своего обраще-
ния к прошлому и познания настоящего через познание прошло-
го. Таким образом, Люблинский равви мог узнавать не только
будущие события и судьбы людей, но и происхождение душ своих
посетителей (которые, согласно учению о генеалогии душ, об-
ладают своими собственными законами размножения) и их миг-
рации. И узнавал он это, читая то, что было запечатлено у них на
лбах, или даже то, что они писали ему в записках с прошениями.
Бесчисленное количество людей приходило к равви Иакову Ицха-
ку, чтобы просветить свои души и озарить их светом его глаз.
Ученики же чувствовали себя под покровом исходившего от
Ясновидца обаяния в полной безопасности, настолько, что, когда
сидели внутри ограды его дома, забывали об изгнании и ощуща-
ли себя словно в Иерусалимском Храме. Но сам равви никогда не
забывал об изгнании. Он был полон непрерывного ожидания часа
искупления; наконец. Ясновидец организовал тайные ритуалы,
в которых сыграл основную роль и которые он и несколько
других цадиким - среди них были Израэль из Кожниц, против-
ник Наполеона, и Мендель из Рыманова, сторонник Наполеона,
– провели с целью превращения наполеоновских войн в послед-
нюю предмессианскую битву Гога и Магога. Все три руководи-
теля этой мистической процедуры скончались в течение следую-
щего года'. Они хотели "ускорить наступление конца" и умерли
при его приближении. Магия, которую Баал Шем всегда держал
в узде, вырвалась здесь на свободу и сделала свое разрушитель-
ное дело.
Барух из Мезбижа (ум. 1811) рос и воспитывался у Великого
Маггида, но большую часть жизни провел, держась в отдалении
от остальных его учеников. Он был младшим из двух сыновей
Одели, дочери Баал Шема. Старший брат Баруха, Эфраим, кото-
рого дед успел обучить сам, был тихим и болезненным челове-
ком. Нам он известен только своей книгой, где цитирует и толку-
ет поучения Баал Шема и излагает легендарные анекдоты о нем,
которые - вместе с похожими записками равви Иакова Иосифа
из Польного - образуют ядро легендарной биографической
традиции. Помимо этого в своей книге Эфраим приводит описа-
ние собственных снов, в которых ему часто являлся Баал Шем.
Совсем иным человеком был равви Барух: полным проти-
воречий и тем не менее необычайно цельным. Существует мно-
жество достоверных сведений о свойственных Баруху интересе
к богатству и власти, гордости и любви к роскоши, но и того, что
нам известно, достаточно, чтобы понять причины его столкнове-
ний с большинством видных цадиким его времени, хотя почти
всегда не он был их инициатором. Но было бы ошибкой причис-
лять его к категории позднейших, выродившихся цадиким. Мно-
гое из того, что говорил он сам и говорили о нем, доказывает,
что равви Барух жил как подлинный мистик. Но форма его
мистической жизни не слишком гармонировала с миром людей.
Это заставило Баруха относиться к здешнему миру как к чужой
стране, в которой он находится в изгнании, и считать своей
обязанностью бросать этому миру постоянный вызов и все время
противостоять ему. Предпочтение, отдаваемое равви Барухом
Песни Песней, которую он читал с невероятным рвением и легко-
стью, помогает нам пролить свет на его душу. Не менее важен
и тот факт, что однажды равви Барух назвал Бога и себя двумя
чужаками в неведомой стране, двумя отверженными, ставшими
вследствие этого близкими друзьями. Но портрет его души,
проступающий из всего сказанного, будет неполным, если не
сказать о том, что Барух любил интерпретировать события
' Я уже упоминал об этих событиях в своей книге "Гог и Магог" (английское
название: "For the Sake of Heaven").
и случаи из собственной жизни (порой кажущиеся довольно
тривиальными) как символы небесных событий и хотел, чтобы
и другие люди понимали их так же. Тем не менее при более
глубоком анализе становится ясно, что его намерения были
далеки от того, чтобы просто прославиться. По-видимому, на
самом деле равви Барух стремился к тому, о чем однажды
сказал, что скорее согласится быть немым, нежели "греметь
прекраснозвучием", то есть говорить для одного удовольствия
слушателя, а не стремиться открыть перед ним врата истины.
Нам следует согласиться с равви Израэлем из Рижина, правну-
ком Великого Маггида, как-то сказавшем о равви Барухе следую-
щее: "Когда к равви Реб Баруху приходил мудрец, то мог черпать
из него ковшом страх Божий, а когда к нему приходил дурак, то
становился чем-то большим, чем просто дурак". И это уже не