Хайдеггер и гиппопотам входят в райские врата. Жизнь, смерть и жизнь после смерти через призму философии и шутки
Шрифт:
Короче говоря, Фрейд думал, что вера в Бога и Его обещание вечной жизни – культурный миф, помогающий нам избегать призрака смерти.
Никогда не боявшийся противоречий Фрейд позже придумал Todtriebe, или стремление к смерти (что часто неправильно переводится как «инстинкт смерти»). Исходная гипотеза Фрейда состояла в том, что принцип удовольствия, Эрос – стремление к полнокровной жизни, любви, наслаждению и плодородию, был основным стимулом для человека. Однако по мере старения ученый стал смотреть на человечество свысока и подозревать, что в этой игре замешано еще что-то, не столь привлекательное. Эрос не мог быть повинен во всех этих войнах и хаосе. Добро пожаловать в Смертельную гонку.
В самой мягкой форме стремление к смерти выражается в нашей потребности отказаться от борьбы и жить в покое
Значит ли это, что нам следует обратить наше стремление к смерти внутрь себя? Не выйдет, отвечает Фрейд. Это цельная мощная энергия – стремление к смерти, – и, однажды выпущенная из клетки, она превращается в монстра: не удовольствуется просто просмотром телешоу Bowling for Dollars, его аппетиты требуют мазохизма и суицида.
Итак, стремление к смерти нам следует направить наружу, так? Нет, говорит старина Фрейд. Этот путь ведет к убийству, нанесению увечий и войне. Черт побери! Что же делать бедолагам? Идти к психиатру. Цель терапии – и жизни – гармонизировать стремление к смерти и Эрос, привести их в равновесие.
Юнг по существу
С Фрейдом не согласился его бывший ученик, швейцарский психологи Карл Густав Юнг. Если весь набор представлений о Боге, религии, вечности и загробной жизни исходит из нашего бессознательного, это еще не означает, что его место на помойке. Возможно, наше бессознательное мудрее, чем ум и сознание. Возможно, то, что Зигмунд называл бессознательной выдумкой, на самом деле – бессознательное подтверждение истины. Быть может, мы не придумываем религии, а открываем их внутри себя. И может быть, раз уж бессознательное передается из поколения в поколение, оно развивается само по себе, умнеет, в то время как наше сознание плетется в хвосте.
«Видите ли, сделать вас счастливым невозможно, однако я могу очень увлекательно рассказать вам о ваших несчастьях».
Что действительно имеет место, утверждал Карл Густав, так это то, что религии выступают от имени души, предлагая символы, которые исходят «из глубин души». Эти символы обладают мощной властью, потому что рождаются глубоко в бессознательном, в сокровищнице инстинктивной мудрости, которая доступна нашему сознанию только посредством снов, культурных мифов и религии. Когда сознающий разум теряет связь с этой глубинной психикой, отчуждается от нее, тогда и появляются симптомы невроза, такие как депрессия, ад, в котором все теряет смысл.
Проживи Юнг немного дольше (он умер в 1961 г.), к своему инструментарию для углубленного изучения психики он мог бы добавить психоделики. Волшебные грибы и ЛСД-трипы обеспечили более чем 60 исследователям возможность испытать трансцендентальные озарения относительно того, что – по крайней мере, на тот момент – казалось Высшей Реальностью.
Тем не менее ни одно из подобных состояний, обусловленных воздействием химического вещества, не стало поводом для таких поразительных описаний, как педантичные самонаблюдения Джилл Боулт Тейлор, перенесшей обширный инсульт. В 1996 г. гарвардский нейробиолог зачарованно наблюдала, как левая часть ее мозга перестает действовать. В процессе самонаблюдений доктор Тейлор настолько продвинулась в познании духовной реальности, насколько Юнг мог только мечтать.
Тейлор рассказала, что правое полушарие мозга обрабатывает то, что происходит в настоящий момент. Оно мыслит зрительными образами, воспринимая все картины, звуки и запахи, окружающие нас прямо сейчас, и соединяя их в целое. Согласно правой части мозга, мы «безупречны, целостны и прекрасны». Мы ощущаем себя как «энергетическое существо», связанное со всей энергией Вселенной и с энергией всего человечества.
Наше левое полушарие, наоборот, воспринимает мир линейно и методически. Оно берет настоящий момент времени и выбирает детали, связывает их с тем, что известно из прошлого, и строит планы на будущее. Оно мыслит языком, а не картинками, и одно из его изъявлений – «Я есть». Это «Я» воспринимает себя отдельно от окружающей энергии и отдельно от других людей. Все это – функции левого полушария, которое по большей части перестало работать у Тейлор во время инсульта.
Поскольку ее левое полушарие умолкло, она почувствовала, что ее тело не имеет границ и едино со всей энергией Вселенной. Она испытывала умиротворение и эйфорию. При этом время от времени левая половина ее мозга – тревожного мозга – все же посылала ей сигналы: «Ты в опасности! Ты можешь умереть! Тебе нужна помощь!» Однако позвать на помощь без устойчивой поддержки левого полушария оказалось практически невозможно. Даже когда ей удалось позвонить по телефону, чтобы позвать на помощь, попытавшись объяснить свою ситуацию, она поняла, что способна только лаять, как собака.
Позже, в больнице, она испытала ощущение, что мир вокруг нее – сплошной хаос и шум, но затем внезапно почувствовала, что ее душа парит «в море эйфории».
К каким же выводам пришла Тейлор? Мир полон любящих, мирных людей, которые могут «сделать шаг вправо в своем левом полушарии». С одной стороны, мы – «жизненная сила Вселенной», а с другой – мы отделены от мира и от других людей. И что важнее всего: в какой-то степени мы можем выбирать, на той или другой стороне хотим пребывать в каждый данный момент времени {2} .
2
Jill Bolte Taylor, My Stroke of Insight (New York: Viking, 2008).
То, что переживала Тейлор посредством правого полушария, Юнг называл глубинным бессознательным источником религиозного опыта. Ученый лишь размышлял о том, откуда берется этот опыт; Тейлор указала точную локализацию. Опыт правого полушария Тейлор взорвал ее левополушарные конструкты времени и пространства. Она пережила трансцендентный опыт, выход за собственные пределы: она чувствовала себя частью Бессмертной Вселенной.
Юнг утверждал, что бессознательное не только знает о том, что мы умираем, но и принимает этот факт. Зачастую задолго до самого события психика готовит себя к смерти. Пока наш рациональный, сознающий разум воспринимает смерть как повод для страхов и мрачный финал, наша психика (правое полушарие?) принимает ее.
Здорово! Полагаю, что смерть – это не только гвозди, забиваемые в гробовые крышки, не так ли?
Да, Дэрил, однако мы опасаемся, что дело принимает еще более жуткий оборот.
{2} Пусть страх станет вашим зонтиком
Дэрил, у нас одна плохая новость и одна хорошая. С какой начать?
Начните с плохой.
Ладно. Похоже, пока становится все страшнее и страшнее.
Восхитительно. А какая хорошая?
Хорошая состоит в том, что, закончив эту книжку, мы отправимся с нашими женами в отпуск на юг Франции!
Но вернемся к Беккеру. Он утверждает, что в конечном счете ни психология, ни высокоразвитая религия не могут обеспечить нам убежища от проблемы: «жизнь бессмысленна, а потом ты умираешь». Ничто не избавит нас от страха перед лицом смерти или от ее оборотной стороны, страха перед жизнью, которая конечна и никогда не сможет утолить наше страстное желание бесконечности.
Эти тревоги – часть нашего существования, нравится нам это или нет (лично нам не нравится). Добавьте сюда тот факт, что мы – единственные существа, оплачивающие расходы в связи со смертью, и все, что нам остается, – пороховая бочка тревоги и тоски.
Однако не стоит беспокоиться. Беккер предлагает принять нашу смертность и выйти за ее пределы через соприкосновение с Высшей Реальностью и не морочить себе голову другими системами бессмертия. Чтобы уяснить этот маршрут, надо взять обратный курс, к середине XIX в., временам задолго до Фрейда и Юнга, к датскому философу и религиозному мыслителю Сёрену Кьеркегору, отцу экзистенциализма.
Большинство из нас предпочло бы перескочить этап тревожных размышлений о смерти и сразу же оказаться в сказке со счастливым концом, где нас ждет лучший шезлонг на небесной лужайке. Но по мнению Беккера и его вдохновителя, Кьеркегора, подобный маршрут вприпрыжку – дорога в Никуда. Если мы перескакиваем ступень встречи со Смертью и не задерживаемся на ней, переживая перспективу Вечного Ничто, если мы отказываемся нести сполна груз страха и трепета, сопровождающего жизнь перед лицом «никогда больше», тогда теряется единственный шанс испытать трансцендентность. Это потому, говорит Сёрен, что экзистенциальный страх – наш главный учитель!