Хайдеггер и гиппопотам входят в райские врата. Жизнь, смерть и жизнь после смерти через призму философии и шутки
Шрифт:
Лили Томлин [11] обращает внимание на одну из практических проблем, связанных с попыткой сделать из себя что-нибудь:
«Я всегда хотела быть кем-то. Теперь я вижу, что мне следовало ставить более конкретную задачу».
Итак, Дэрил, вы, наверное, думаете: «А что, если вы все запутались? Что, если у вас столько взаимоисключающих жизненных стратегий, что большую часть времени вы не знаете, кто вы на самом деле? Вроде того как быть одновременно гиперактивным и депрессивным? Как маниакально-депрессивный больной, который отправился в отпуск и послал своему психиатру записку следующего содержания: “Прекрасно провожу время. Как бы мне хотелось умереть!”».
11
Лили
Нет, я так вовсе не думаю! Однако я думаю, что этот Кьеркегор – датское печенье, к которому не хватает чашечки кофе. Более того, он наводит на меня чертовскую тоску.
Ладно, Дэрил! А вот и Последний Ответ – главный аргумент Сёрена.
Есть выход, который не упирается в тупики самообезболивания, одиночной камеры солипсизма, превращения в трудолюбивую пчелку или стремления к власти. Однако мы должны предупредить, это непростая задача.
Сам страх и есть выход! Прикольно, а, Дэрил? Лишь когда мы отваживаемся испытать всепоглощающий страх исчезновения с лица земли, тогда только мы обретаем трансцендентный опыт и прикасаемся к бесконечности. Если использовать аналогию из гештальтпсихологии {3} , Небытие представляет собой необходимую почву для Бытия, дабы мы могли его опознать. Только тогда, когда мы захотим избавиться от всех иллюзий и признать, что мы пропащие, беспомощные и испытываем ужас оттого, что освободимся от самих себя и от нашей мнимой безопасности – вот тогда мы будем готовы к тому, что Кьеркегор называет «скачком веры».
3
Гештальтпсихология – холистический подход к сознанию человека, возникший в начале ХХ в., защищает положение, согласно которому наше сознание извлекает смысл из сенсорной информации путем различения важных сведений из окружающего мира. Примерно так: «Ух ты, в миске со спагетти – волосы! Это не какие-то случайные загогулины!»
Трудно удержаться от того, чтобы не рассказать старую добрую историю (происки лукавого). Она отлично демонстрирует тезис Кьеркегора о готовности человека совершить скачок веры.
Мужчина упал в глубокий колодец и успел пролететь больше 30 метров, пока не уцепился за тонкий корешок. Однако хватка все ослабевала, и в отчаянии он крикнул:
– Есть кто-нибудь там, наверху?
Он поднял глаза, и все, что он мог увидеть, был кружок неба. Внезапно облака расступились, и над ним воссиял луч яркого света. И прогремел низкий голос:
– Я здесь, Господь Бог. Отпусти корень, за который держишься, и я спасу тебя.
Мужчина подумал минуту и завопил:
– Эй, а есть там кто-нибудь еще?
Итак, Дэрил, разъяснил вам Кьеркегор, что такое страх смерти? Дэрил? Дэрил! Куда он делся?
{3} Смерть – путь, который предстоит пройти
Плохо, что Дэрила здесь нет, у нас для него хорошие новости. А исходят они непосредственно от немецкого философа XIX в. Артура Шопенгауэра. С точки зрения этого парня, не ст'oит бояться смерти, потому что смерть – конечная цель и замысел жизни. Своего рода полная реализация!
Чего-чего? Что это за бред?
А, вот и вы, Дэрил, – в позе эмбриона под крылечком. Так, вдохните поглубже, дружок. Мы знаем, не такого ответа вы от нас ждали. На первый взгляд, это депрессивно, но к старине Шопенгауэру надо привыкнуть.
На самом деле у Арти было несколько любопытных идей относительно смерти. Он, например, считал, что жизнь – это постоянный процесс умирания. Когда думаешь о прошлом, оно представляется в виде склепа, груды несуществующих больше событий – ушедших навсегда, необратимых, мертвее мертвого (или в виде грызуна сони в спячке – зависит от того, где вы находитесь, когда подбираете сравнения). Вместо старого оптимистического афоризма: «Сегодня – первый день твоей оставшейся жизни» Арти предлагает его зеркальное отражение: «Сегодня – последний день твоего умирания».
Прошлое как настоящее
Несмотря ни на что, говорит старина Шопенгауэр, мы цепляемся за жизнь, поскольку обладаем извращенной «волей к жизни», которая вопреки тому, что нам действительно выгодно, не позволяет принять наш истинный удел – смерть. Именно из-за таких воззрений Шопенгауэр отказывался от приглашений на Октоберфест.
Итальянец, француз и американец приговорены к смерти. В качестве последней трапезы они имеют право потребовать все, что душе угодно.
Тони мечтает:
– Хорошую бы миску лингвини с соусом из устриц.
Он получает свою тарелку пасты, и в надлежащее время его казнят.
Теперь очередь Пьера:
– Я бы хотел тарелку горячей марсельской ухи.
Просмаковал каждую ложку супа и был казнен.
Наконец подошла очередь Билла. Подумав минуту, он сказал:
– А я желаю полную вазу свежей земляники.
– Земляники? – переспросил смотритель. – Но сейчас не сезон для земляники.
– Ничего страшного. Я подожду.
Минуточку, парни! Мою любовь к жизни Шопенгауэр называет «извращенной волей к жизни»? Говорю вам: сам он извращенец! Да это же дырка от бублика, а вы ее едите.
Спокойно, Дэрил. Тут необходимо открытое сознание. Ну да, у Шопенгауэра был необычный философский взгляд на вещи. И никуда не деться от того факта, что он был неизлечимо болен Мировой Скорбью. Но если вам надо поднять настроение, почему бы не посмотреть телепрограмму «Экстремальное преображение»? [12]
12
Extreme Makeover – телепрограмма Эй-би-си, в которой добровольцы получают новый внешний облик в Голливуде. – Прим. пер.
Честно говоря, Шопенгауэр продолжал кайфовать от все более депрессивных идей. Он заявлял, что смерть – желанное освобождение от жизни. Цитировал лорда Байрона как своего единомышленника в презрении к скудным радостям жизни:
Сочти часы, что радостью полны,А также дни, свободны от тревог,Тогда поймешь, что, как бы ты ни жил,Всё лучше было бы не жить..В какой-то момент Шопмастер [13] даже приходит к выводу, что, если подумать о горестях жизни, лучше вообще не жить!
13
Шопмастер – игра слов: изменение фамилии Шопенгауэра придает ей коннотацию ремесленничества или торговли. – Прим. пер.
«С сорокалетием. Забираю тонус мышц плечевого пояса, девичий тембр голоса, удивительную переносимость кофеина и способность переваривать картофель фри. Остальное можешь оставить себе».
Сэм и Джо, два пожилых джентльмена, беседуют, сидя на скамейке в парке.
Сэм говорит:
– Ох, моя жизнь – это сплошные тревоги. Бизнес лопнул, жена болеет, сын – вор. Иногда думаю: лучше б я умер.
Джо:
– Как я вас понимаю…
Сэм:
– Лучше бы я не родился.
Джо:
– Да, но кому так везет? Быть может, одному из десяти тысяч.