Хазарская охота

Веста А.

Болгарыни и русские – жены воинов, бьющихся под стенами Преславы, на руках относили раненых за стены крепости. Пребрана вещими словами унимала боль, останавливала кровь и целила раны. Но если таяла надежда и в муках терял человек последнее мужество, то взмахом стальной секиры чертила она руну смерти над грудью умирающего, и дух легко покидал тело, и с младенческой улыбкой засыпал израненный воин.

К ночи на площади заполыхали костры. Воевода Волк приказал колоть коней и вялить мясо. У каждого колодца встала охрана из двух повольников. Русичи готовили город к долгой обороне.

Поздно ночью в

палаты Волка быстрым шагом вошла Пребрана, и расступились перед нею часовые с боевыми секирами на плечах.

– Говорят, ты видишь грядущее, жено. Скажи, что ожидает нас? – спросил воевода Волк.

– Будет оставлена крепость, – едва слышно произнесла Пребрана.

Потемнел лицом Волк:

– Что говоришь ты? Клятву нарушить толкаешь? Не для того мы присягали нашему Князю, чтобы бросать его столицу. Станем на смерть, но не уступим и пяди земли, взятой с бою!

– Если промедлишь хоть день – не останется войска. Стены Преславы рассыплются пылью. Жизнь сберегите дружине и уведите на Север, там под крылом Святослава быстро окрепнет поволье и с яростью новой вернется!

– Значит, должны мы, как зайцы, бежать из Преславы?

– «Кто о своих не печется, тот хуже неверного», – так говорил Святослав. Разве ты забыл, что позорному плену русы предпочитают смерть?

Той же ночью все терема знатных русичей, языческие кумиры и храмины были преданы огню. Глядя на пылающий город, мятежники растерялись. На рассвете русская дружина вихрем вырвалась из крепости, и прежде чем болгарское войско опомнилось, русы с боем прорвались к Дунаю, захватили ладьи, подняли паруса и уплыли вниз к морю.

Пребрана и с нею множество женщин остались в городе. На соборной площади под открытым небом лежали раненые. Жители Преславы боялись брать их в дома, опасаясь гнева мятежников.

В устье Дуная, у пределов Болгарского царства путь ладьям преградила флотилия. Плыли струги с княжьим тавром и скакали вдоль берега толпы кочевников-печенегов. Были врагами, а ныне союзно с русичами шли печенеги воевать Византию.

– Город мой пал, – вот все, что сказал Святослав, узнав о случившемся, и до крови сжал в ладони монету-талисман, с надписью «Царь Болгарам».

Воевода Волк развернул свои ладьи, и поплыли защитники Преславы впереди каравана судов, и содрогнулось царство Болгарское от гнева русских дружин. И вновь с поспешностью неверных жен болгарские города отлагались от византийского посадника Бориса и переходили под руку русского князя. С предателями поступал Святослав, как поступает с неверной женою вернувшийся муж. Множество болгарских бояр, изменивших присяге, было посажено на кол под Филиппополем. Но князь-Барс был верен воинской чести и рассудителен даже в гневе. Венценосного Бориса и его брата Романа он не только пощадил, но даже оставил в их дворцах, не лишая короны. Его гнев был обращен только против изменников.

Впереди в утреннем тумане встала Преслава, но затворились болгары в городе и утром вышли на битву против Святослава, и была сеча великая, и стали одолевать болгары, тогда сказал Святослав своим воинам:

– Здесь нам и умереть. Постоим же мужественно, братья и дружина! Мертвые сраму не имут!

Множество славных богатырей было в войске Святослава: первым среди равных был воевода Икмор, в бою он один стоил целой сотни, был воевода Свенг, варяжский поединщик. Был Скиф, славный богатырь, гордившийся размерами тела и неустрашимостью души. И Радим-Кречет, рубивший двумя мечами сразу воин-коловрат. Не отстояли крепости мятежники и под напором русского гнева побежали за стены Преславы. У ворот настигли их дружинники Святослава и взяли город приступом.

Вместе с Преславой воспряли надежды князя на Русское Царство Великое. Дунай – голубая вена Европы уходила из-под Византийского креста. Держава северных мечей вновь рождалась в пыли битв, еще одни прыжок пардуса, и давний враг будет растерзан! «Хочу идти на вы и взять ваш град, аки сей…» – написал Святослав византийским вельможам и занес свой меч над Царьградом.

Широкими прыжками приближался разъяренный барс к Царьграду, и тяжелая поступь северных варваров сотрясала Болгарию и Македонию. С праведной свирепостью несли северяне русский порядок на острие мечей. Они помнили обиды вековой давности и были готовы мстить сторицей за всякое оскорбление, когда-либо нанесенное русскому духу и русской крови. Уныние и ужас царили в столице византийской империи. И вновь, как в годины прежних бед, пастыри вещали с амвонов церквей о грозе с севера, о наказании за развращение нравов, о Страшном Суде и Люцифере-губителе.

Под Адрианополем греки вышли навстречу русскому войску, и после жестокой сечи пал Адрианополь, и задрожали святыни Царьграда.

Святослав уже был в двух днях пути от византийской столицы. С малым числом воинов наступал он на сотни тысяч румийцев. Все надежды греков были на патриция Петра, опытного стратига. Но в те дни прихотливая военная удача отвернулась от византийцев, после кровопролитной сечи храбрый кастрат отвел войска за Аркадиополь. Вскоре к армии Петра присоединились отборные легионы, дотоле усмирявшие мятеж на окраинах империи, и в битве под Аркадиополем не оказалось победителей. Святослав не сумел взять Царьград, но и румийцы не смогли одолеть русичей.

Думая, что имеют дело с златолюбивыми варварами, греки поспешили испытать русов дарами. Святослав отверг золото и роскошь, и лишь увидев меч из дамасской стали, обрадовался. Страх одолел ромеев, и запросили они мира.

– Невмоготу нам сопротивляться тебе, – сказали византийские послы, – так возьми с нас дань на всю дружину свою. Только скажи – сколько вас, чтобы разочлись мы по числу дружинников твоих.

– Нас двадцать тысяч, – ответил Святослав, в то время как русских было только десять.

И вместо обещанной дани выставили греки против Святослава сто тысяч мечей. Печенеги же, потеряв надежду на грабеж Царьграда, покинули войско и вновь стали врагами Руси.

Измотанный битвами Святослав согласился на мир. Он отстоял Болгарию и Македонию и потребовал небывалую дань, собираясь взять долю убитых русов, чтобы за павшего ратника мог получить его род. После победы Святослав разделил свою армию по гарнизонам Болгарии, много воинов оставил на границах с Византией. Брату Глебу он поручил охрану горных ущелий, откуда внезапно могли нагрянуть ромеи, а сам отошел к Доростолу. В этом красивом и надежном месте прежде была резиденция болгарского патриарха.