Хельгор с Синей реки. Альглав
Шрифт:
— Хорошо, господин!
Диалог возобновился, одинаково интересный обоим собеседникам. Это был резкий глухой язык, с удивительно жалобными интонациями.
Наконец Вхамо сказал:
— Отсюда два дня пути на пироге до пещер, которые ведут в Страну-Под-Землей. Племена сейчас рассеяны в лесах и не вернутся, пока листья на деревьях не станут старыми.
— Не хочет ли этот человек стать нашим проводником?
Вхамо спросил пришедшего; по жестам того даже не понимая слов, можно было сделать безошибочный вывод о его согласии и доверии.
— Он это сделает для вас, господин! Его жизнь принадлежит тому, кто спас его из когтей ягуара. Но надо будет обойти остров с другой стороны.
Всю ночь лодка плыла по тихим водам с другой стороны острова. После краткого отдыха Алглав вернулся на палубу с Верагезом и двумя индейцами. Недавно пережитая опасность казалась теперь просто кошмарным сном. Корабль благополучно миновал все опасные места, незаметные под гладью полупрозрачной ярко-синей воды. Наконец заря поднялась над лесом. Она быстро загасила свет низкой луны, и бодрый шум дневной жизни сменил страхи ночи. Остров давно исчез вдалеке, река стала еще более широкой, на горизонте появились скалы. Вдруг спасенный индеец поднял руку и прошептал несколько слов. Вхамо перевел:
— Вот здесь открываются Рты пещер!
Исследователи одновременно ощутили, как сердце забилось и любопытство вспыхнуло с удвоенной силой. В легком тумане скалы казались стадом исполинских быков, собравшихся на водопой. Наконец река разлилась и предстала в виде большого озера, окруженного цепью скал, подобных гигантскому цирку. Корабль продолжал двигаться так же быстро и вскоре он уже достиг первых холмов. Местность буквально дышала спокойным суровым великолепием. Растительность сделалась немногочисленной. Большие засушливые пространства простирались на берегу, противоположном тому, что представлял из себя скалистую цепь. Прокаленные солнцем каменные обломки, застывшая лава, стекловидные камни рассказывали о стихийном бедствии, произошедшем здесь в незапамятные времена, о буре адской силы.
— Какая таинственная земля! — произнес Алглав. — Земля прекрасных и мрачных легенд!
Новое движение индейца прервало его речь. Они заметили в одной из высоких скал чудесной красоты портал, настоящую колоннаду храма гигантов.
— Это здесь! — сказал им Вхамо.
В громадной дыре, куда изливалась река, можно было заметить колоннады, глубокие своды, куда еле проникал солнечный свет. Верагез и Алглав созерцали это зрелище с некоторым мистическим почтением.
— Смотрите! — сказал Алглав. — Течение здесь еще медленное. — А Вхамо, как ранее и касик, заявляет, что здесь глубоко. Во всяком случае, не такой уж риск проникнуть туда. Никто не помешает нам чуть позже отказаться от этой затеи.
— Тогда вперед! — ответил Верагез. — Так как Фюгер уже дал свое согласие пойти на риск.
Солнце уже рассеяло бледную завесу тумана. Скалы, которые вырисовывались на фоне неба с мрачной и аскетичной значительностью, как и равнины на другом берегу с их унылыми античными остатками, выглядели будто проклятая местность или страна, на которую когда-то обрушился божественный гнев.
Действительно, подземный поток оказался глубоким и спокойным. Сначала фонарь осветил однообразные края, бледные сталактиты, сероватые скалы, испещренные кристаллами или металлическими вкраплениями. Здесь царствовала бесконечная ночь. Лучи электрического света дрожали среди тревожных полутеней. Здесь, казалось, витало в воздухе что-то неясное, что-то фантастическое. По влажным стенам стлались и медленно колыхались растения, которые выглядели настоящей аллегорией терпения. Вода здесь была совершено черной; она отражала смутные очертания, выхваченные из темноты лучом фонаря.
Под высоким сводом в холодном воздухе водоема, неподвижном и насыщенном парами, путешественники почувствовали, как в душу им проникает некая возвышенная меланхолия, религиозное любопытство, величественное чувство неведомого, а также какого-то опасения, неясного предчувствия, которое временами сжимало им грудь подобно тяжелой невидимой руке.
Прошло два часа после того, как они заплыли в подземную реку, пейзаж — если призрачные берега, еле различимые в мерцающем свете фонаря, заслуживают этого названия — изменился.
Берега, сперва очень узкие, значительно расширились. Появилась растительность — волокнистая, очень бледная и очень хрупкая — разновидность бородатого лишайника и нитевидных мхов. Она образовывала целые сады, поблескивающие матовым серебром, или целые луга чего-то вроде покрывала из грубой ткани, переливающегося самыми нежными оттенками. Здесь и там разбегались по краям от конуса света такие же бледные звери. Сумчатые, покрытые шерстью пепельного цвета, морские твари, гигантские грызуны, хищные ночные птицы с нежными голосами и с пушистыми крыльями, несколько очень крупных насекомых, как будто посыпанных мелом.
Тем временем температура поднималась — с двенадцати градусов сперва до двадцати, затем до двадцати пяти и до тридцати.
— Будем ли мы высаживаться? — спросил Верагез.
— Лично я против! — ответил Алглав. — Думаю, нам нужно сперва познакомиться с этой местностью на как можно большем промежутке. Зарисовывайте план этой чудесной территории. Думаю, позже нам будет нужно предпринять несколько экспедиций для более детального изучения.
— Это правильно!
Вскоре Фюгер, несмотря на свою рану, поднялся к друзьям на палубу, и целыми часами они любовались восхитительными видами этой подземной страны. Пейзажи становились просторнее, разворачивались перед ними во всю ширь. Растительность, все такая же бледная, теперь выглядела заметно крепче. Белые папоротники образовывали настоящие леса, изысканные заросли по берегам. Показывались гигантские грызуны, напоминающие крыс величиной с леопарда, которые и не думали убегать, когда луч света выхватывал их из темноты. Должно быть, требовалось воздействие более сильного потока света, обладающего твердостью металла, чтобы повергнуть их в бегство. Сумчатые казались здесь достаточно редкими, так же, как хищные ночные птицы. Зато обнаружилось великое разнообразие летучих мышей, летающих и порхающих над папоротниками и охотившимися за насекомыми. Было странно видеть белых, как горностай, зверей, которых человек привык видеть окрашенными в темные цвета: красноватый, рыжеватый, коричневый. Сперва достаточно миниатюрные, они встречались все более крупные и наконец достигли размера вампиров, обитающих в бразильских лесах. Температура остановилась на тридцати двух градусах и больше не поднималась. В этом влажном застоявшемся воздухе такая жара была особенно утомительной.
После ужина — снаружи, должно быть, уже наступили сумерки — Вхамо объявил от имени своего товарища, что его народ никогда не продвигался так далеко под землю и что он слагает с себя полномочия гида. Он также упомянул местную легенду, согласно которой река заканчивает свое течение в бездонной пропасти и что там дальше есть страны еще более таинственные, чем та, которую они сейчас исследуют.
— Отлично, — заметил Алглав. — Лично я предлагаю двигаться дальше.
— До конца? — спросил раненый.
— Да, до конца, — подтвердил Верагез.
И действительно, ни одна душа поэта или душа ученого не могла бы противостоять волшебной притягательности этой сумрачной страны, обещавшей такие необычайные знания и ощущения. Перед ними разворачивались грандиозные перспективы: на левом берегу резкий уклон, суровый ряд пещеристых скал из красного гранита, базальта, в котором были пробиты циклопические лестницы, нависающие, будто готовые обрушиться верхушки, какой-то некрополь, представляющий собой путаницу коридоров, теряющихся где-то в глубинах земли. Справа настоящая равнина, лес из папоротников, перемежающихся призрачными грибами, высокими, как деревья, серебристыми полянами, захватывающими территории, где представители разряда грызунов увеличивались до размера лемуров-альбиносов, печально сидящих на возвышенности. Иногда раздавался чей-то тихий жалобный крик или белые, как лебеди, совы сменялись мертвенно-бледными вампирами величиной с орлов.