Хельгор с Синей реки. Альглав
Шрифт:
Один могучий рык, и серые, поджав хвосты, отступили. Даже стаей они не хотели сталкиваться с хозяином лесов и безропотно отдали ему свою добычу. Лишь отойдя от бурого гиганта на безопасное расстояние, они расселись на земле, завывая от обиды, в ожидании, когда медведь насытится, выев лучшие куски. В эту ночь им, как шакалам, придется довольствоваться объедками.
А женщины и ребенок, воспользовавшись тем, что хищники заняты, проскользнули вдоль скалы и бегом помчались к спасительной воде, к лодке, чтобы отплыть подальше от скалы, вокруг которой стали собираться и другие хищники и пожиратели падали, в ожидании, когда медведь закончит пировать и отдаст останки
Женщины и ребенок бежали со всех ног. Но Глэйва слышала, как медведь рвал плоть своей добычи, а потом один из волков не выдержал и бросился на бурого гиганта и тут же, скуля, покатился по траве с перебитым позвоночником…
Эта ужасная ночь заставила женщин вести себя еще осторожнее. Когда они не были уверены в надежности укрытия на ночь, они переворачивали лодку и прятались под ней. Такая маскировка смущала хищников. А если кто-то из них и пытался просунуть лапу или нос в щель между лодкой и землей, то тут же получал болезненный укол острым дротиком.
Раненный невидимым противником зверь отступал, отправлялся на поиски более легкой добычи. При этом Глэйва и Амхао старались не сильно ранить хищников, чтобы тот не пришли в ярость.
Однако большей час женщинам встречались волки и шакалы. Только раз их странным убежищем заинтересовался тигр и пару раз лев. Но хищники не задерживались возле перевернутой лодки — слишком странная штука, к тому же всегда имелась возможность отыскать более легкую добычу. Несколько раз беглянкам приходилось прятаться в лесной чаще. Однако, чем дальше они уходили от земли своего племени, тем чаще останавливались и тем больше времени проводили на берегу. Но они вели себя осторожно, стараясь принимать все меры защиты, точно так же, как действовали охотники тзохи.
Однако на островах посреди реки женщины и ребенок были в безопасности. Иногда они останавливались в пещерах, вход в которые был слишком маленьким для больших хищников, и проводили в таких пещерах по нескольку дней, отдыхая от путешествия по Синей реке.
Прошел месяц с тех пор, как женщины сбежали из племени. И они решили, что ушли достаточно далеко от тех мест, где обитало их племя. Теперь им нужно было выбрать себе какое-нибудь постоянное убежище — укрытие от бурь и диких зверей, где они смогли бы прожить подольше. Желательно, чтобы оно располагалось недалеко от реки. Такое убежище им пришлось искать много дней. Но однажды утром в огромной скале они заметили расселину, достаточно широкую, чтобы в нее мог протиснуться человек, но слишком узкую для крупного волка или леопарда. Кроме того, расселина находилась в десяти локтях от земли. Многим хищникам, даже пантере, было бы тяжело запрыгнуть на такую высоту.
Глэйва, встав на плечи сестры, с трудом дотянулась до края расселины. Перед тем как скользнуть в темноту, она принюхалась, пытаясь учуять запах больших летучих мышей, которые вполне могли облюбовать это местечко. Но никакого опасного запаха она не почувствовала. Тогда, подтянувшись, она залезла в расселину. Потом, присев на корточки, проползла чуть вперед. Когда глаза Глэйвы привыкли к тусклому свету, она увидела, что дальше стены расселины расходятся в стороны и она расширяется, превращаясь в небольшую пещеру, в которой могли укрыться несколько человек. Свет проникал сюда через узкую вертикальную трещину, расколовшую надвое каменный монолит от основания до вершины.
Глэйва запалила несколько сухих прутьев, которые заранее прихватила с собой. В свете костра она увидела, что пещера достаточно высока, на пять-шесть локтей выше ее головы — она могла стоять в ней
Отличное убежище. Повернувшись, дочь Скалы отправилась к выходу из пещеры за своей спутницей.
— Амхао и Глэйва могут отдохнуть здесь! — объявила она. — Вход в пещеру расположен слишком высоко, так что ни волков, ни медведей мы можем не опасаться. Он слишком узкий для тигра, льва или бурого медведя. А что касается пантеры, то тут полно камней…
Пол-луны женщины прожили в полной безопасности, наслаждаясь отдыхом в пещере, так, словно жили под защитой племени… Только на второй день они отправились осмотреть окрестности и не нашли никаких следов ни крупных хищников, ни людей.
В этой местности было полно животных и растений. Так как в потолке имелась трещина, то дым не скапливался внизу, а уходил вверх, совершенно не беспокоя обитательниц пещеры. А навыки самостоятельной жизни у сестер росли день ото дня.
У Глэйвы появилось какое-то третье чувство, и она порой, с хитростью шакала, чувствовала опасность заранее. Прижимая ухо к земле, она слышала даже самые слабые звуки, и по этим звукам с легкостью узнавала зверей.
С каждым днем ее западни становились все более совершенными, в то время как Амхао с каждым разом изготавливала все лучшие наконечники. К тому же Глэйва стала настолько уверенно пользоваться копьем и дубиной, что все страхи Амхао окончательно рассеялись.
Однако Амхао часто вспоминала и сожалела из-за отсутствия Тзаума. Ее мужчина был груб, но не свиреп, а время от времени даже нежен.
Она вспоминала его, и порой ее охватывали приступы ностальгии. Хотя в племени женщин кормили плохо — им давали объедки, которые оставались после пиршества воинов, — Амхао с тоской вспоминала об огромных кострах, на которых жарили антилоп, оленей и иногда даже диких волов, овец, уток и чирков, вспоминала бесконечные рассказы старух, тяжелую работу, которой ей приходилось заниматься, когда мужчины возвращались с охоты.
Глэйва меньше задумывалась о своей прежней жизни, а больше задумывалась о будущем. Бегство, неопределенное будущее, новые ощущения — все это приглушило ее воспоминания. Однако иногда во сне она видела родную пещеру. Но такие сны были краткими и всегда заканчивались ужасным видением старого Урма, ужасом человеческих жертвоприношений, мыслями об охотниках-тзохах, которые могли вернуться и напасть на их след. И от всех этих видений она просыпалась в холодном поту.
Как-то утром Глэйва, вместе с Амхао и ее ребенком отправилась осмотреть лодку, которую они спрятали в прибрежных кустах. Женщины без труда заделали трещины в ее корпусе, потом совместными усилиями вырезали новые весла. Лодка была им необходима, чтобы посещать другие острова, или, если понадобится, достигнуть берега.
Доставшаяся им лодка была узкой и длинной. Она с легкостью разрезала воды реки, но начинала раскачиваться, попав под поперечную волну. Глэйва питала особую привязанность именно к этой лодке, так как она стала средством спасения, неким волшебным предметом, вырвавшим их из лап старого Урма, а потом давшим защиту от многих опасностей. Может быть, поэтому Глэйва почти каждый день ходила на это место, проверяя, все ли с ней в порядке.
Всякий раз перед тем как выбраться из кустарника, где была спрятана лодка, Глэйва внимательно осматривалась, чтобы убедиться, что никакая опасность ей не грозит. Она внимательно оглядывала гладь реки. Прижимала ухо к земле, прислушиваясь и сразу понимая, кто бродит в окрестностях: четвероногий зверь или птица.