Хэлло, дорогая
Шрифт:
— Я не хотел, чтобы это случилось с тобой, дорогая, — сказал Хэл. Голос его показался ей почти чужим.
Конни наблюдала его метаморфозу из любящего, но несомненно нездорового человека, в хладнокровного убийцу — и это поразило её. Пока она могла говорить, шепнула одними губами:
— Хэл.
Он тяжело задышал, ускорив темп, и стиснул её горло так сильно, что она засипела и прогнулась в его руке.
— Хэл, — повторила она, зная, что сейчас умрёт.
Внезапно хлопнула входная дверь. Затем послышался странный стук,
— О Боже!
Голос был женским, и Конни, едва придя в сознание, смутно его узнала. Она не могла разобрать, чей он — слишком жутким был вскрик, слишком перепуганным — но услышала успокаивающий, тихий голос Хэла, и её пронзила страшная догадка.
Кое-как поднявшись и держась за стену, Конни хрипло откашлялась, опустив платье.
— Что здесь произошло? — дрожащим голосом спрашивала женщина. — Боже. Боже! Что здесь творится? Не подходите ко мне!
Конни сделала ещё несколько шагов. В глазах потемнело. Всё, о чём она мечтала — чтобы эта страшная ночь наконец закончилась. Как из колодца, до неё гулко доносились голоса.
— Успокойтесь, миссис Мун.
— Не трогайте! Нет, нет!
У Конни подкосились ноги, она повисла на двери в кухню, стараясь не смотреть на Джоша с уродливой, глубокой раной на лице. Словно во сне, она побрела дальше, вывалившись в коридор и оттуда глядя на свою мачеху, застывшую возле входной двери. Хэл загнал её в угол, стиснув плечо.
— Конни, — прошептала Джорджия, заметив её, и резко взглянул на Хэла. — Какого дьявола?!
— Дьявол здесь только один, Джо. Она ничего не знала.
— Вы позвонили мне специально… — прошелестела Джорджия. — Этим вечером… сказав, чтобы я приехала…
— Это так. И вы были не против потолковать со мной по душам, когда мы останемся здесь одни, — он улыбнулся. — Что ж. Давайте потолкуем о вашей нерадивой, избалованной падчерице. А может, о вас?
— Что вам нужно? — её голос дрогнул, но она нашла в себе силы кое-как приложить ладонь к своему животу.
От Хэла это не укрылось. Он не трогал беременных женщин. Это было вне его принципов… но не сегодня.
Сегодня он всей душой ненавидел Джорджию Мун.
— Хочу поступить с вами по справедливости, — ответил он и мягко добавил. — Как вы с ней. Из вас вышла плохая мать, Джо.
Она резко воздела руку, в которой что-то блеснуло. Конни не сразу поняла, что это был ключ. Она хотела ранить им Хэла, может, в шею или в лицо, но он легко выбил его и наотмашь дал Джо такой силы пощёчину, что она откинула голову далеко назад. Хэл взял её за шею, поднял на весу и встряхнул, словно куклу.
— Быть матерью — большая работёнка, Джо. Ты чертовски злая, жестокая сука, знала это?
Она захрипела, забилась, засучила ногами. На глазах Конни, Хэл убивал человека.
— Ты ненавидишь её, —
Джо яростно оскалилась, пнула Хэла коленом в живот, но он даже не поморщился, хотя рана на спине от напряжения закровила сильнее.
— Хэл! — с мольбой воскликнула Конни и подошла к нему, делая несколько неверных шагов. — Прошу…
— Отпустить? — он взглянул на неё через плечо, глаза его жестоко сверкнули. Он вновь повернулся к Джо, и кулак его медленно стиснул её горло ещё крепче. — Никогда. Ты полагала, что можешь выгнать её? Ты полагала, что этот дом принадлежит отныне тебе? Ты думала, что можешь отобрать у неё всё, потому что больше за неё некому заступиться?
Что-то в нём выросло и окрепло, что-то, чему он пока не знал названия, но был даже благодарен Джо Мун за то, что она заявилась сюда так невовремя. В крови бил адреналин, голова раскалывалась на части, каждое слово казалось выжженным под кожей — и он вдруг понял, что то, что говорит, и есть правда. Единственная правда, которая заслоняет собой Конни, точно ангел — крыльями.
— Скажи, — тряхнул он Джо. Конни не смела вмешиваться, вжимаясь лопатками в стену и испуганно глядя на то, как та, кто отобрал у неё отца, и та, кто ненавидел её так долго, хрипит и бьётся в руке Хэла. — Скажи, что ты хотела сделать с ней. Скажи, и я отпущу тебя.
Он едва ослабил хватку. Джо, вцепившись в его запястье руками, сипло выдавила:
— Ничего…
— Говори, — сузил глаза Хэл. — Иначе я переломлю тебе шею.
— О чём он? — тихо спросила Конни.
Джо забарахталась в его руке, захрипела. Хэл прижал её к стене, надавил коленом на живот и рыкнул:
— Ну же!
— Я просила Гарри переоформить документы на дом, пока она не вступила в права наследования… — прошептала Джорджия Мун, с ненавистью покосившись на Конни. — Я просила, чтобы он наконец позволил тебе начать жить самостоятельно. Чтобы… — верхняя губа её дёрнулась. — …чтобы ты просто исчезла из нашей жизни и появлялась в ней только единожды в год, на Рождество, а больше — никогда. Я не говорила этого вот так, но он обо всём догадался. Он устал, Конни. Он, знаешь, тоже очень устал от тебя.
Она рассмеялась, устало, жестоко, отчаянно. В глазах её блестели слёзы. Слёзы были и на щеках Конни.
— Почему? — только и спросила она.
Хэл быстро обернулся к ней. На лицо его набежала тень. Джорджия бросила:
— Потому что ты мне чужая. А теперь ты чужая и ему. У него новая семья. Смирись же, чёрт возьми! И ты, и твоя мерзкая бабка — вы обе ненавидели меня просто потому, что я заменила Гарри жену. Потому, что он трахал меня, пока она была жива. И потому, что всё у них расклеилось ещё задолго до того, как она сдох…