Хеллтаун
Шрифт:
– Утро вечера мудренее, Дэнни, – напомнил Кей.
– Дэн прав, – наконец заговорил Вова. – Нужно оружие. Больше. Еда.
Внимательно слушавшая мужчин Лорэйн следом за Вовой тоже робко вмешалась в беседу:
– Я знаю, где найти оружие. У меня дома. Мой муж… – женщина посмотрела на русского, и будто специально для него уточнила, – он тоже заразился вчера ночью. Он, в общем, обожал охоту. И продолжал обожать после инсульта. Дома у нас завались пистолетов, винтовок тоже. Патронами забито полкомнаты за офисом. Я еще удивлялась, помню, зачем ему столько, если у нас охрана есть. Но он прямо фанател от всего стреляющего, короче!
Кевин всплеснул руками.
– На том и порешили, – торжественно произнес он, – утром поедем домой к нашей прелестной вдовушке. А теперь всем спать, выживальщики!
По тому, как Лорэйн легкомысленно захихикала после фраз о вдовушке, Дэн еще раз убедился, что по супругу скорбит она не слишком сильно. Мужчина забрал у Митча дочь, та успела уснуть за время беседы взрослых, бережно положил в переноску. А что с ней-то делать завтра? Соседка с детьми управляться не умеет, на реднека вешать обязанности ухода тоже не правильно – старик не нянька. Вздохнув Дэниел решил, что утром будет думать, что делать с этой проблемой, а сейчас нужно выспаться. Второй ночи без сна его организм не переживет.
Глава 2. Гуманизм
1
После обсуждения планов на завтра все разлеглись, где придется в главном зале бара и провалились в крепкий и глубокий сон достаточно быстро, предыдущий день измотал и измучил каждого. Неизвестно как долго удалось проспать Дэниелу прежде, чем зал бара заполнил детский плач, раздражающе громкий и настолько долгий, что игнорировать его не представлялось возможным. После вчерашнего орудования ломом у Дэна болело тело, особенно спина и руки, но именно он поднялся успокаивать дочь. Кому еще этим заниматься, если не родному отцу?
Перейдя вместе с ребенком на кухню бара, молодой отец второй раз в жизни поменял малышке памперс. Митч вчера объяснил, как наводить смесь, а потому Дэниел знал, что и этой задачей справится сам. Ребенок продолжал хныкать, и его отец словил себя на мысли, как сильно здесь не хватает Далси. Каннингем не позволял себе развивать эту мысль, нельзя думать о жене, это спровоцирует новый приступ страданий и самообвинений. Поздно, он опять попал в этот проклятый замкнутый круг собственных мыслей: супругу было уже не спасти, когда он пришел домой, но ведь если бы тогда мужчина не отправился в бар, если бы сразу поехал домой, то все могло бы повернуться иначе. Далси была бы с ним рядом.
Дочь опустошила треть бутылочки, после чего вновь провалилась в сон. Дэн почувствовал, что его переполненный мочевой пузырь уже прилично поджимает. Но когда отправился в уборную, чуть не умер от вони, стоявшей там – кто-то уже давным-давно и не один раз сходил по-большому, даже по слишком большому, а слив не работал. Каннингем тут же выскочил из туалета, пытаясь отдышаться, а закрывая дверь, заметил валяющуюся на полу табличку: «Туалет не работает! Не входить!»
Получается, здесь прятались Кевин, Вова и Митч, когда всё началось? Почему-то Дэну в это слабо верилось, а всё потому, что школьный товарищ отличился чрезмерной брезгливостью, если дело касалось любых экскрементов. Недавний пример с собачьим дерьмом на стройке – каждый раз вступая в вонючую кучку, Кей сам на дерьмо исходил, материл и плевался от отвращения по полдня. А тут незабрезговал прятаться в смердящей уборной? Конечно, ради спасения своей жизни, может, люди и не такое делают, но ведь Кевин даже не упомянул эту вонючую деталь в рассказе, не пожаловался и не отшутился. Забыл, наверно? Недоверие к рассказу Биртича только усиливалось, хотя на самого Кея Дэниел и не думал злиться. Для Кевина нормально что-то недоговаривать. Каннингем давно принял эту его странную черту характера, но всегда Дэн понимал, где и когда товарищ врёт, всегда знал, зачем ему каждая конкретная ложь или частичная правда. Всегда, но не сейчас.
Черный вход в бар располагался на кухне, недалеко от кладовки. Ключи от входа никто не прятал – их так и оставили висеть в замочной скважине. Чтобы выйти на улицу через эту дверь, Дэну не нужно было долго решаться. Мысленно он уже всё взвесил и решил для себя еще вчера. Сейчас же Каннингему нужно было дойти до конца, и либо уличить Кевина во лжи, либо убедиться в его правдивости и честности. Ключ в замке со скрипом провернулся в его руках, в глаза ударил яркий солнечный свет. День давно наступил, из-за закрытых металлическими ставнями окон внутри бара об этом узнать невозможно.
Когда зрение вернулось к мужчине, увидел пустой порог не менее пустого внутреннего дворика у заднего входа в заведение. Тел трупов нет ни лежачих, ни бродящих. Справив естественную малую нужду у растущего внутри дворика куста, Каннингем решил проверить еще одну догадку. Для этого вышел к парадному входу в бар через ближайшую калитку. У входа все еще лежали убитые им зараженные. Новых оживших мертвецов за немалое время, пока все внутри спали, не появилось. В этом не было ничего удивительного – злачное заведение, по законам штата, находится на значительном расстоянии от города. Зараженным потребуется время, чтобы пешком доковылять сюда.
К Дэну пришло неутешительное осознание – вчера он убивал обратившихся в живые трупы посетителей бара. Мужчина не знал и не мог знать, заразились ли они до того, как Кевин вместе с Вовой и Митчем вытравили их из бара или уже после, но сейчас сомнений не было: Биртич напрямую причастен к выдворению людей. Полный бред, конечно! Кей никогда не был настолько бесчеловечен. Часть сознания Дэна продолжала отрицать, что лучший друг может пожертвовать кучей невинных людей ради спасения своей шкуры. Иногда товарищ обманывал и хитрил, но обман не равносилен убийству. Ладно Кей, но почему Вова и Митч молчали? Как бы он их мог бы заставить помогать ему? Нет, все равно нелепо получался. Быть такого не может, чтобы догадка Дэниела была верна.
Еще недолго пробыл мужчина на улице, пытаясь привести мысли в порядок. Вернулся так же через черный вход. Все, включая дочь Дэна, крепко спали. Каннингем запер дверь на кухне, оставляя ключ висеть в замочной скважине точно так же, как тот висел изначально.
Завтрак в целом проходил мирно и ровно. В баре было еды достаточно, чтобы каждый выживший не отказывал себе ни в чем, мог наесться и напиться досыта. Дэн сознательно не стал затрагивать волнующую тему об участии Кевина в появлении зараженных снаружи. Но надеялся, что Биртич сам признается и объяснит мотивы собственных поступков, а может, что еще лучше, развеет страхи и неприятные подозрения, родившиеся у Дэниела в голове. Каннингем всерьез полагал, что друг если и скрыл от него правду и как-то заставил врать Вову и Митча, то только потому, что ему стыдно. Мужиков тоже совесть мучает, потому они молчат. Вместо того чтобы ругаться, давить вопросами, Дэниел решил дать ребятам время подумать над своими действиями, время осознать их полностью, и только потом признаться самостоятельно и добровольно. Чтобы не было опостылевших ссор и ругани.
Впрочем, вопреки надеждам Дэна, конфликт за завтраком всё же имел место. Ссорились из-за ребенка – оставаться с младенцем в баре не хотел никто. У всех имелись убедительные отговорки: Вова и Кей боялись прикасаться к детям, Лорэйн – тоже самое, плюс она одна знает все коды от замков в своем особняке, а потому остаться с девочкой не может. Митч тоже категорически отказался, называя сидение с детьми «немужской работой».
– Чёрт бы тебя побрал, Митч! – после часового обсуждения Дэн уже сам переходил на крик, что вообще ему несвойственно. – Ты единственный умеешь обращаться с детьми. Неужели так сложно забыть про мужские-женские работы, а просто сделать полезное дело?