Хеллтаун
Шрифт:
– Я тебе не нянька, уяснил, сопляк! Не нянька и не буду ей! – реднек стукнул кулаком по столу. – Сначала с ребенком посиди, а потом чего тебе сделать, а? Может мне еще юбку нацепить и губы накрасить?!
На откровенное поясничание со стороны Митча ответить Дэну было нечего. В который раз мужчина убеждался, что никому его ребенок не нужен. Но не бросать же дочь в баре одну? Могут вломиться другие выживальщики, мародеры те же – и всё, считай, он потерял не только жену, но и ребенка. Но если взять младенца с собой, то будет еще хуже! – как с дочерью на руках будет драться? А если, не дай бог,
После завтрака Каннингем злился. На всех злился. Почему он рассчитывал на Биртича и остальных, почему думал, что с ними у него больше шансов? Эти ублюдки думают только о себе. Дэн рылся в бездонном рюкзаке, пытаясь достать со дна один из подгузников, но среди вещей ему попалось странное приспособление из тянущейся, но крепкой ткани. Где-то из глубин сознания всплыло название вещицы – слинг-шарф. Далси пыталась рассказать что-то, показывала, как с помощью слинга можно удобно носить ребенка на груди. Но слушал ли Дэн? Частично он помнил, что нужно каким-то хитроумным способом завернуть шарф вокруг туловища, чтобы в области солнечного сплетения образовался карман – в него и можно поместить дочь. Руки при этом свободны, да еще и рюкзак можно нести за спиной. Каннингем ухватился за эту возможность, как за спасительную соломинку.
Добрых полчаса потребовалось, чтобы разобраться со слинг-шарфом. Группа уже готовилась выезжать к дому Лорэйн, а молодой отец все мучался с обмотками ткани – то карман для ребенка получался маленький, то слишком большой. Еще через десять минут вроде вышла идеальная переноска, но как теперь внутрь поместить дочь? – пришлось разматывать и думать, как делать правильно.
– Дэн, кончай возиться! – кричал с улицы Кевин уже занявший одну из брошенных машин на парковке. – Тебя одного ждут все!
Еще минут через десять Каннингем наконец-то вышел к остальным из кухни. На груди ярко-оранжевый слинг с ребенком, в левой руке – детская переноска, она же детское автокресло, в правой – гвоздодёр, а за плечами рюкзак. Видок необычный, реакции у всех разные – кто-то из выживших восхитился, а кто-то хмыкнул, считая дуростью.
– В полном обмундировании, дружище? – улыбающийся Кевин высунулся из окна тачки, чтобы получше рассмотреть Дэна. – Блин, зачем ты все вещи с собой тащишь? Типо просто оставь в баре – мы же за пушками сгоняем и вернемся.
Мужчина ничего не ответил, даже не посмотрел в сторону Биртича. Молча сев в свой автомобиль на сидение водителя Каннингем пытался отрегулировать кресло, ведь теперь из-за ребенка руль оказался слишком близко к животу.
– Алло, приём! Ты слышишь, Дэн? Да ладно… Ты дуешься на меня, что ли? – Кей быстро распознал обиду в друге. – Каннингем, брат, ты чего?
Биртич энергично покинул авто, подошел к сидящему в машине другу как раз тогда, когда тот разобрался с собственным сидением. Кевин хлопнул ладонью по крыше Nissan’а, чтобы привлечь внимание Дэниела, но тот по-прежнему игнорировал подошедшего.
– Ну я-то в чем тут виноват, чего ты злишься? Я должен был остаться сидеть с твоей дочкой или что? Ты объясни по-людски, до меня, до тупого, не доходит! – Искренность в голосе Кея не оставила Каннингема равнодушным, он глянул на него, но всё еще молчал. – В чем проблема, друг? Что не так? Лучше скажи здесь и сейчас, потому что, блин, конец света наступил. Чертов апокалипсис на дворе! Таиться в обиде нет смысла, ведь меня, тебя, да любого из нас вот-вот может не остаться среди живых, прикинь. Скажи в лицо сейчас – второго шанса может и не быть.
Друг говорил так, что как ни пытался, но не мог Дэн рассмотреть в его мимике, интонациях фальшь. Не знай Каннингем того, что друг обманул его с трупами, которых не оказалось за черным выходом, то мужчина поверил бы Биртичу полностью.
– Это ты, Кевин, скажи мне, что не так, – жестко ответил Дэниел, выдерживая пристальный взгляд Кевина.
– Что сказать? Блин, да о чем ты толкуешь? – Биртич упрямо продолжал корчить из себя дурачка.
– Значит, тебе нечего сказать, да?
– Да что за бред, Дэн! Я уже всё тебе рассказал. Что ты хочешь от меня услышать?
Последний шанс признаться товарищ упустил. Дэн словно впервые видел перед собой этого отчаянно врущего человека. Даже если ошибка совершенна, если друг и повинен в чем-то ужасном, то стоило Кевину всего лишь честно рассказать Каннингему обо всём – тот бы попытался понять. Попытался, черт бы его побрал, оправдать Кея. Массовое убийство не кажется таким уж большим злодеянием в условиях апокалипсиса, всему можно найти смягчающие обстоятельства. Те люди, которых выгнал Кей, могли быть обычным сбродом, уродами и бандитами, а выгоняя их из бара Биртич мог всего лишь защищаться. Но если всё было так, почему Кевин молчит и скрывает правду? Неужели совершенное им оправдания не достойно, а потому вместо признания правды, виновник зверства предпочитает его скрывать? Нет, уж слишком страшный портрет вырисовывался поверх некогда лучшего друга. Нельзя делать скоропалительные выводы. Мужчина повернул ключ, заводя машину.
– Ничего. Я ничего не хочу от тебя услышать. Поехали, мы теряем время.
Каннингем развернул свой автомобиль в правильном направлении, ожидая пока все займут свои места. Неожиданно на свободное пассажирское сидение в авто мужчины уселся Митч. Оправдывал свое решение тем, что в тачке Кевина стало уж слишком тесно. Причем реднек пришел не с пустыми руками – прихватил с собой пару пистолетов из тех, что вчера показывал Кевин. Одну из пушек старик молча засунул в рюкзак Дэна, даже не спрашивая, нужна ли она ему.
2
Старик по пути к спальному району почти не болтал, чему Дэн был только рад. Разве что спросил удобно ли ребенку в «этой тряпочной штуке», называть переноску слингом Митч не хотел. Дочке на самом деле было удобно, Каннингем думал, что она будет вырываться или плакать, но девочка не издала ни звука – позже отец понял, что она задремала.
– Ты как беременный, – после продолжительной тишины вдруг сказал реднек, улыбаясь почти беззубым ртом.
Дэниел посмотрел вниз на обмотки оранжевого шарфа, и на самом деле даже при малом напряжении воображения можно было подумать, что слинг – беременный живот. Забавное сравнение самого мужчину не повеселило, но опечалило.