Хендлер, или Белоснежка по-русски
Шрифт:
Сегодня девушка выглядела совсем по-простому. Коса, отливающая тёмной медью, переброшена через плечо, лёгкий короткий сарафан в мелкий цветочек, похожий на те, что носили ещё во времена «Приключения Шурика», и светлые мокасины. Кирилл невольно посмотрел на ноги, вспомнив розыгрыш Свиридова, в котором Настя не принимала участия, — ровные, стройные с заметно спортивными щиколотками.
На стол накрыли быстро, позже всех села Настя, допекавшая блины. Пообедали, и Кирилл, поблагодарив за хлеб-соль, сказал, что должен ехать прямо сейчас. Его телефон, едва зарядился, начал истерично издавать звуки уведомлений о непрочитанных сообщениях. Его хотели все, начиная от матери и заканчивая партнёрами, не говоря о шуточных посланиях от Свиридова.
— Подождите пять минут, я еду с вами, — соскочила Настя, допивая на ходу чай. — Мне нужно договориться насчёт площадки для тренировок. А о Маргарите Павловне не волнуйтесь, её ваш брат уже привёз домой.
Во дворе Сергей Сергеич предложил гостю сигареты, тот отказался, сославшись на то, что вообще-то не курит, балуется иногда, когда случается слишком нервный день. Пацаны опять напросились посидеть в салоне, и, воспользовавшись отсутствием лишних ушей, хозяин дома завёл разговор:
— Что ж, Ки-рилл Дмит-ри-е-вич, если что не так было — не серчайте, — протянул руку, — рад был познакомиться. Хотел только предупредить. Вернее, попросить. Как мужчина мужчину.
Он задумчиво выдохнул клуб дыма, повернулся к напрягшемуся Кириллу:
— Когда у тебя будет дочь, ты меня поймёшь. Не обижай мою Наську, ей и прошлого раза хватило. Лет десять уже прошло, а до сих пор помнит ту обиду. Надеюсь, не все музыканты такие, как тот утырок, чтоб ему пусто было…
Кирилл с трудом сдержался, чтобы не высказаться резко:
— Я не музыкант, Сергей Сергеевич. То, о чём я говорил, — всего лишь хобби. А с вашей дочерью мы знакомы три дня. И, если мне изменяет память, у неё есть в Италии жених. К чему этот разговор? Я чужих женщин не увожу, это принципиально.
Брови мужчины поползли вверх, глаза округлились:
— У кого, у Наськи жених? Да ещё макаронник? — и он рассмеялся, поперхиваясь дымом.
Кирилл подёрнул плечами:
— Я не вникал в подробности: мне это не интересно.
Откашлявшись, Сергей строго уставился в невозмутимое лицо парня:
— Ну, ладно. Мне можешь не пересказывать свои секреты. Даю слово, никому их не расскажу. Что твоё — то твоё. Надеюсь, вчерашний вечер тебе пошёл на пользу. И помни, что Москва не сразу строилась — остальное додумаешь сам. А плохо станет — знаешь дорогу, приезжай.
Пытающийся последний час не думать о вчерашнем позоре, Кирилл смутился. Говорить о слабостях не хотелось. Беловы, кроме пацанов, тактично не напоминали и не задавали лишних вопросов. Стало ли ему легче? Безусловно. Где-то глубоко даже росло желание поговорить с родителями, как советовал опытный мужик и искренний собутыльник.
— Да, спасибо, легче стало, Сергей Сергеевич. Надеюсь, я смогу быстро решить свои проблемы.
Сергеич довольно растянул рот, подмигнул:
— Вот видишь. А если бы Наська не попросила, бухал бы где-нибудь в притоне. Девки с триппером, наркота вместо табака…
— Не понял, она попросила вас, чтобы что? — Кирилл оглянулся, не слышит ли кто, и запнулся.
В их сторону шла Настя, переодевшаяся в удобные джинсы и футболку, с рюкзаком через плечо, пакетом и рядом с нею мать — тоже с ношей.
— Ты не переживай, Кирилл Батькович, — мужчина хлопнул его по плечу, — не ты первый и последний, кто здесь ищет ответов. Проблем у всех хватает, но не всем хватает ума поговорить по душам с понимающим человеком.
Кирилла попросили открыть багажник. Туда отправились пакеты с деревенской свежей снедью — от молока в бутылках до замороженной курицы. Всё это Татьяна приготовила для Маргариты Павловны, ведь Настя обедает у Карамзиных, и всё равно неудобно, платят ей или нет. Окончательно попрощавшись с хлебосольными хозяевами, Кирилл и Настя уехали.
Как и по дороге сюда, включили музыку и каждый погрузился в свои мысли, изредка перебрасываясь незначительными репликами. Настя что-то вспомнила и полезла в напоясную сумку, в которой обычно держала прикормку для собак и нужные мелочи.
— Мазь! Я забыла вам её отдать, — она вытащила розовый тюбик. — Давайте, я вам синяк помажу? Пока доедем — впитается.
Кирилл завернул машину на обочину. Отстегнул ремень безопасности и повернулся молча, снимая очки. Позволил легко втереть прозрачный гель в болезненный участок и, пока Настя ухаживала за ним, старался не смотреть на неё: слишком знакомое выражение было на её лице. Сделав намеченное, она опустила глаза, сосредоточиваясь на крышке тюбика, которую нужно было закрутить:
— Я до сих пор не извинилась перед вами. Мне очень жаль, я не хотела, чтобы… В общем, надеюсь, что синяк скоро сойдёт. Оля сказала, что надо почаще втирать мазь. Вот, не забудьте, — тюбик лёг на нагретую солнцем панель, и Кирилл убрал его в бардачок.
Машина завелась было, и опять заглохла. Карамзин побарабанил по рулю пальцами, собираясь с решимостью затронуть больную тему:
— А хорошая идея — высказать всё. Вам не надо извиняться, я сам виноват, буду впредь думать, кого трогать.
Желваки поиграли на скулах Кирилла, наблюдающего за проносящимися мимо машинами:
— Мне очень жаль, что так получилось, и вы стали жертвой ложных надежд, но… меня не может не раздражать один факт, — повернулся и твёрдо сказал: — Мы с вами знакомы всего три дня, но почему-то всем есть дело до наших отношений, которых нет. Я очень надеюсь, что вы к этому не причастны.
Тонкое выражение какого-то внутреннего отчаяния медленно сползало с лица девушки, меняясь на свирепое. Кирилл уже предвидел отповедь: «Кто, я?! Много вы себе вообразили!» Поэтому он опередил:
— Я не хочу быть вашим очередным фетишем с гитарой.
Девушка ахнула, сглотнула слова, но не возразила, а резко толкнула дверь, открывая её и выпрыгивая наружу. Закинула рюкзак за спину и быстро пошла к трассе, вытягивая поднятую руку к встречным машинам. Кирилл высунулся в окно:
— Не глупите! Кому и что вы хотите сейчас доказать? Убегаете от моего вопроса? Как это мило и смело! Может, стоит сначала самой изобразить лося, ночью, на всю деревню? Или проще в ком-то найти проблему, чем признаться себе?