Хендлер, или Белоснежка по-русски
Шрифт:
Настя подглядывала на Кирилла, минут десять назад исчезнувшего со старшим братом в саду. «Мальчики, не уходите далеко!» — забеспокоилась сразу Маргарита Павловна, но Артур её успокоил: они успеют вернуться. Настя не хотела присутствовать при камерном общении с главой семейства, тем более Эля и Аня с детьми тоже тактично удалились. И, сцепив руки за спиной, Настя отправилась убивать время прогулкой по аллеям. Хотела было взять Фикса для компании, но уставший пёс дрых без задних ног возле бассейна на нагревшемся за день асфальте.
Она почти дошла до той части двора, где находилась вольера с алабаем, как впервые за весь день нос уловил запах сигаретного дыма. Вынырнув из-за очередной ели, Настя попятилась, не желая быть уличённой в любопытстве: оба Карамзина курили, как школьники, прячущиеся от учителей за углом здания. О чём они говорили, Настя не стала подслушивать и повернула в обратную сторону. Уселась подальше от беседки в кресло для принятия солнечных ванн и зевнула. День получился слишком насыщенным, через пару часов начнёт темнеть, но к этому времени, она надеялась, уже будет в московской квартире, лёжа в пижаме, читать книгу перед сном.
Парни вернулись вовремя, вскоре Карамзин-старший дозвонился, и вся семья, кроме отстранившегося Кирилла со своим фингалом, слепилась в одну кучу, чтобы попасть в камеру. Настя невольно прислушивалась к голосу главы — чёткое, без витиеватостей поздравление, строгий тон, короткие точные вопросы выдали в нём прошлое военного человека. Однако, разговаривая с внуками и спрашивая старшего, что привезти, он смеялся и шутил, будто обычный дедушка. Как заботливый свёкор поинтересовался успехами на работе у Ольги и Артура. «За два дня, пап, ничего не случилось», — отшутился старший сын, и его ответ доказывал, что Карамзин-старший держит руку на пульсе каждого члена семьи.
Ему похвалились успехами Фикса, которого, если судить по ответным репликам находящегося в другой стране, собака не особо интересовала. Но внук так с восторгом и взахлёб пересказывал номера домашнего цирка, что Дмитрию пришлось изобразить заинтересованность. Ему пообещали прислать видео с выступлением.
Также он перебросился парой шутливых фраз с Василием и Людмилой Михайловной, с которыми, судя по тону, поддерживал тёплые отношения…
Настя всё ждала, когда отец адресует реплику младшему сыну, не порывавшемуся встрять в диалог. Но всё, что прозвучало, это:
— Кирилл с вами? Я его не вижу.
— Пап, он рядом, пьёт чай, — ответила за деверя Ольга, — сейчас повезёт Настю домой.
— Понятно, — вот и всё, что сказал старший Карамзин. Кто такая Настя, не спросил, значит, уже знал.
Под конец прозвучало обещание — через пятнадцать дней дед наконец-то вернётся домой, и вся семья полетит в Турцию на отдых, где он уже забронировал номера в отеле. На этом сеанс видеосвязи закончился. Настя отказалась от торта, сославшись на сытный ужин и то, что в желудке ещё не освободилось место; тогда ей положили кусок с собой в ланчбокс и, наконец, отпустили.
Выехали за ворота — и Кирилл первым делом потянулся к туго затянутому галстуку. Непослушный узел вызвал раздражение, выплеснувшееся в тихое ругательство.
— Давайте, я помогу? — предложила Настя.
Кирилл покосился на неё:
— Справлюсь сам, — мгновенно вернул маску спокойствия на лицо: свидетелей слабости он не хотел. Галстук был снят и брошен через спину назад, верхние пуговицы расстёгнуты, а рукава закатаны до локтя.
Почему он весь день старался играть образ серьёзного бизнесмена, тогда как старший брат вообще был в футболке и шортах, ибо июльская жара раздевала всех? Такой сложный вопрос Настя себе уже не задавала. Всё было понятно.
— Вы можете курить, если хотите, — спокойно предложила она.
Кирилл опять покосился, помолчал:
— Спасибо.
Достал откуда-то из-под сидения пачку и задымил, предварительно предложив Насте выбрать любое радио. Музыка заиграла, и, кажется, Кириллу стало легче.
А Настя мысленно торговалась с собой…
Всё своё детство и юность она подбирала брошенных щенков и котят, чем вызывала недовольство родителей, пусть терпевших пополнения и старавшихся найти хвостикам хозяев. А как же иначе? Разве можно было бросать в беде беззащитных малышей? Да что там — не обходилось без революционных скандалов с односельчанами, которые держали своих собак на коротких цепях и не отпускали побегать, а также плохо следили за ними, недокармливая.
То и дело на заборах насмерть приклеивались «кем-то неизвестным» нарисованные плакаты: «Здесь живёт жестокий хозяин!» или «Посади сам себя на цепь!» Кажется, недобросовестная часть села вздохнула с облегчением, когда подросшая Анастасия Сергеевна уехала на учёбу в столицу.
И вот теперь Кирилл напоминал ей щеночка, хорошенького, умненького и ужасно несчастного, с которым отвратительно обходились самые важные и дорогие ему люди — родители. Если бы это не выглядело странно, она бы потрепала его волосы, погладила по плечу и утешила бы словами, как смогла бы, но… Синяк на лице Кирилла наливался синевой, что напоминало о недавнем инциденте, да и как подступиться после всех унижений, доставшихся ему, Настя не была уверена, что знает.
Сейчас только один человек смог бы помочь, и, отметя дочернюю гордость а также страх за будущие претензии Кирилла, Настя набрала номер отца:
— Привет, пап! Как дела?.. Самолёты клеите? Круто… Я? Я еду домой. Да, ждите меня, скоро буду… Конечно, не откажусь… Пап, мне нужна помощь. У тебя ещё стоит тот шкаф?.. Да, — на том конце отец гоготнул, и она смутилась, косясь на водителя, — Нет, пап, это не то, что ты думаешь… Так что, поможешь?.. Спасибо большое! Я тебя люблю… Маме привет, напишите мне, что надо купить… Хорошо… До встречи.
Кирилл, слышавший все слова Насти и уловивший весёлые интонации отца, не задал ни одного вопроса. По пути остановился у ближайшего придорожного магазинчика, спросил, что будет пить спутница, купил в нём минеральную воду для девушки и энергетик для себя, и поехали дальше. Пока поездка выходила немногословная. Оба делали вид, что слушают музыку и наслаждаются подвижным пейзажем за окном.
Перед одной из развилок, Настя предупредила:
— Лучше сразу здесь свернуть, так быстрее.
— Быстрее? — переспросил Кирилл. — Да мы так сделаем крюк, наоборот…