Хевдинг
Шрифт:
И мы начали закидывать Киев снарядами. Всего лишь камнями, а не калибрами и искандерами, но ощущение было примерно похожим. Разве что тут нас никто не накроет в ответ и можно не менять позицию после каждого выстрела. Онагры так и не смогут, у них даже колёс не было, перетаскивали вручную, подкладывая брёвна под раму, как на волоке.
Процесс элементарный. Крути ворот, чтобы придать онагру достаточно энергии, клади снаряд в пращу, стреляй. И будь внимателен, чтобы взбрыкнувшее орудие не покалечило тебя при выстреле. Не знаю даже, кого эти онагры убили больше, орудийной прислуги или врагов на поле
Остальная армия тем временем выдвинулась на штурм под прикрытием мантелетов, целиком закрывающих их от стрел. Шагом, не торопясь, экономя силы для боя. Если кто-то и пробовал стрелять со стены, то мы сразу же осыпали то место градом камней.
Более или менее успешным шагом со стороны защитников было только сброшенное бревно, покатившееся по склону. Оно врезалось в строй и за секунду смахнуло почти два десятка человек, не успевших отскочить. Но зато остальным удалось добраться до стен практически без потерь.
Тяжёлые штурмовые лестницы с крюками наверху ударились о край частокола. Онагры стали бесполезны, теперь мы рисковали задеть своих. Ворота мы так и не выбили, но брешей в стене наделали и заставили обороняющихся киевлян сидеть как мышей под веником, а не отстреливать сверху приближающуюся армию. И то хлеб, как говорится.
Я окинул быстрым взглядом своих людей, поправил перевязь с мечом, проверил, как выходит из ножен сакс.
— За мной! — проревел я.
Меня поддержали свирепыми кровожадными возгласами, и мы наконец оставили орудия, чтобы отправиться к крепости, на помощь остальной армии.
Там уже кипело сражение. Сверху доносились крики, лязг железа, грохот щитов. Норманны, словене, кривичи, полочане, водяне и прочие сражались плечом к плечу, чтобы в пылу сражения переплавиться в новый единый народ, и я обязан был сражаться рядом с ними.
— Вперёд, вперёд, вперёд! Поживее, братцы! — мы перешли на лёгкий бег, поднимаясь на гору.
Хотелось успеть, я хотел принять участие в схватке до того, как всё кончится. А в том, что всё скоро кончится в нашу пользу, я даже не сомневался. Армия Хререка уверенно закрепилась на стенах и теперь теснила киевлян внутрь двора.
Я начал торопливо карабкаться по лестнице, тяжёлой и неповоротливой, фактически, это было просто бревно с приколоченными поперечинами и крюком наверху, но даже такое бревно раскачивалось и дрожало при каждом моём новом шаге, так что я рисковал сверзиться вниз и сломать себе шею ещё до того, как попаду внутрь крепости.
И это меня ещё не поливали стрелами защитники города, я карабкался уже на взятую часть стены. А следом за мной поднимались и остальные.
Я перемахнул через край стены, приземляясь на скользкий от крови парапет, на котором тут и там лежали мёртвые и раненые. Битва уже перемещалась вниз, к лестнице и самому детинцу. Я подождал своих соратников, хотя бы нескольких, первыми ко мне присоединились Хальвдан, Кнут и Горм Кусака, и только после этого ринулся в бой, хотя кишки заворачивало в тугой узелок от страха и стресса. Но я понимал — надо.
Да, Киев всё равно будет
Так что у меня была только одна дорога.
— Туда, на крыльцо! — я выхватил меч и указал им на детинец.
Аскольд, если он не встретил свою погибель на стенах, будет ждать внутри. Не знаю, есть ли в этой крепости тайные ходы.
Задача осложнялась тем, что крыльцо защищали как раз самые лучшие воины Аскольда, здоровенные северяне в длинных кольчугах, с мечами и секирами, а не с копьями. Личная охрана, хускарлы, сильнейшие из всех.
Я поудобнее перехватил щит, сбежал по лестнице во двор, запруженный людьми. Здесь кипело сражение, уже распавшееся на отдельные поединки, и армия Хререка давила и числом, и умением. На одного киевлянина приходилось два-три новгородца, хотя сражались киевляне отчаянно и свирепо, изо всех сил.
И наше появление во дворе ещё сильнее покачнуло равновесие, принося победу новгородскому князю.
Мы с парнями начали прорубать себе путь к главному входу в детинец. Методично и холодно, как киборги-убийцы. Как уборочный комбайн, и мне хотелось бы сказать, что киевляне падали, как колосья под серпом, но это было не так. Сопротивлялись они как только могли, понимая, что сегодняшний бой, скорее всего, станет для них последним.
Чей-то меч ударил по краю моего щита, я, не глядя, ткнул саксом в ответ, а Хальвдан добил врага топором. Порой было непросто отличить своих от чужих, снаряжение у обоих сторон было похожим, так что я действовал просто. Убивал тех, кто атаковал меня, убивал тех, кто выкрикивал имя Асмунда. Нашим боевым кличем стало имя Хререка, и я орал его во всю мощь моих лёгких.
Мы подбирались всё ближе и ближе к крыльцу, прорубая себе путь с ожесточением, достойным кровных врагов, но вся вина киевлян была только в том, что они стояли на нашем пути. Вернее, на пути Хререка к единоличной власти на торговом пути, а мы сопровождали его в надежде возвыситься одновременно с ним.
Я ткнул светлобородого хускарла саксом прямо в раскрытый рот, выламывая зубы и разрезая глотку, так, что хлынувшая кровь мигом окрасила его бороду в бурый цвет, толкнул щитом другого, вспорол брюхо третьему, поднырнув под щит. Время Кровопийцы не пришло, в подобной свалке гораздо удобнее орудовать коротким клинком, мясницким тесаком, а не благородным белым оружием.
Краем глаза я заметил Хререка, залитого кровью с головы до пят, но бодрого и свирепого, князь дрался один на один с каким-то местным богатырём, и злобно рычал на каждого, кто пытался помочь ему в драке.
Тут же сражался и Хельги, я узнал его, хотя лицо его было закрыто железной маской. Взгляд выхватывал и другие знакомые фигуры, во дворе крепости сейчас дрались все, кто мог держать оружие, наши соратники прибывали и прибывали, так что даже становилось тесно.
Ворота, забаррикадированные изнутри, открыли, баррикады растащили, и путь в крепость теперь был свободен для всей армии. И оставшиеся в живых киевляне начали бросать оружие один за другим.
Победа. Безоговорочная победа. Конец войны.