Хевен
Шрифт:
Паника – вот единственное, что я ощущала в этот миг. И зачем я их искупала вчера, вымыла им голову? Выглядели бы они замарашками – и она не захотела бы их брать. Я всхлипнула и прижала к себе Нашу Джейн, а та, дрожа от страха, еще сильнее вцепилась в меня. Может быть, Нашей Джейн и Кейту будет лучше там, но каково будет мне без них? Они мои, а не ее. Эта женщина не сидела с ними по ночам, не учила их ходить, не кормила с ложечки, не тратила, как я, на них многие и многие часы, вместо того чтобы поиграть на улице.
Уходите, уходите! – хотелось закричать мне, но сказала я совсем другое.
– Нашей
– Семь? – Женщина была явно поражена. – Я думала, ей меньше. Мне хотелось ребенка поменьше. Лестер, тебе верится, что ей семь? А сколько лет младшему мальчику?
– Восемь, – выкрикнула я. – Слишком много для усыновления! А Наша Джейн – больная, – продолжала я выкладывать свои доводы, в душе надеясь на лучшее. – Она никогда не была, что называется, здоровой. Ее часто тошнит, к ней прилипают все болезни, которые ходят вокруг, у нее частые простуды, температура…
И далее я продолжала в таком же духе, стараясь снизить шансы Нашей Джейн – к ее пользе или нет, но я не представляла себе, как это сестрички вдруг не станет радом со мной. Однако вмешался отец и велел мне замолчать.
– Тогда давай возьмем мальчика, – заговорил толстяк по имени Лестер, доставая из кармана пухлый кожаный кошелек. – Тем более что я всегда хотел иметь сына, а он очень приятный мальчик, он вполне заслуживает цены, которую вы просите, мистер Кастил. Значит, пятьсот, так?
Наша Джейн громко заплакала и закричала прямо над моим ухом:
– Нет! Нет! Нет!
Она вырвалась из моих крепких объятий, бросилась к Кейту и с плачем обхватила его руками. Это была сцена недетского горя. Видя страдания сестры, Кейт тоже вцепился в нее.
А я в отчаянии продолжала сыпать новыми доводами:
– Кейт совсем не подходит вам в сыновья. Он слишком тихий, плохо переносит темноту, он вообще боязливый мальчик. А без сестры он не выдержит. Ты ведь не хочешь уходить, Кейт?
– Никуда я не хочу! – закричал Кейт.
– Нет! Нет! Нет! – тут же сквозь слезы кричала Наша Джейн.
– О, Лестер, у меня сердце разрывается, честное слово. Этих двух милых детишек нельзя разлучать. Лестер, почему бы нам не взять их обоих? Мы можем позволить себе это. А они не будут плакать и сильно скучать по своей семье, если будут вместе. У тебя будет сын, а у меня дочка, и наша семья из четырех человек будет счастлива.
О Господи! Стараясь спасти их поодиночке, я потеряла обоих!
Но еще оставалась надежда, поскольку Лестер колебался, хотя жена и настаивала. Если бы отец сохранял молчание! Но он заговорил, вкладывая в голос досаду и теплоту:
– Я вижу, что эта женщина с золотым сердцем, хочет взять двоих вместо одного.
И это положило конец колебаниям Лестера. Он достал бумаги, написал там еще одну-две строчки и поставил подпись, потом отец нагнулся над бумагами и с трудом вывел свою подпись.
Он делал это с таким старанием и так медленно, что наверняка подпись у него получилась красивая, не хуже других. Как и многие невежественные люди,
Во время этой процедуры я отошла к печке и взяла в обе руки тяжелую железную кочергу. Подняв ее над головой, я набралась смелости угрожающе сказать отцу:
– А ну прекрати все это! Я не позволю тебе! Смотри, придут власти и посадят тебя в тюрьму, если ты продашь собственную плоть и кровь. Кейт и Наша Джейн – это тебе не поросята и не цыплята, чтобы ими торговать, это твои собственные дети!
Отец метнулся ко мне как молния, хотя Том и поспешил защитить меня. Он больно заломил мне руку и сломал бы ее, не выпусти я кочергу, с грохотом упавшую на пол.
Женщина испуганно посмотрела на меня.
– Мистер Кастил, вы же сказали, что переговорили с остальными детьми. И они будто бы согласились.
– Еще как согласились, – солгал отец. Его обаяние, искренняя манера говорить создавали какую-то гипнотическую ауру, которая убедительно подействовала на супружескую пара. – Молодежь – она ведь такая? Сейчас они согласны, а через минуту все у них наоборот. Как только они получат удовольствие от тех вещей, которые можно будет купить на эти деньги, все оставшиеся тут поймут, что я сделал верное дело.
«Нет, нет! – кричало мое сердце. – Не верьте, все он врет!» Но я молчала, охваченная ужасом, что, возможно, никогда больше не увижу своих младших братика и сестричку.
И пока я думала об этом, Кейта и Нашу Джейн продали, как поросят на рынке, и человек по имени Лестер обратился к отцу:
– Надеемся, вы понимаете, мистер Кастил, что эта сделка накладывает на всех нас юридические обязательства и вы после нашего отъезда отсюда не будете иметь право искать ваших детей. Я сам адвокат и написал в контракте, что вы совершаете сделку, полностью понимая ее содержание и последствия. В контракте отмечается, что акт заключен вами на основе вашего желания, при взаимном согласии, без какого бы то ни было принуждения словами или силой, и на основе его вы согласились продать обоих младших детей нам с женой и окончательно отказываетесь от всех прав видеться с ними или вступать с ними в контакт когда-либо в будущем.
Я заплакала. Отец, вполне возможно, и не понял некоторых слов в контракте.
Никто не обратил на меня внимания, только Том подошел и обнял меня.
– Не может быть, чтобы это случилось, Хевенли, – прошептал Том. – Услышав все это, папа откажется.
– И, – продолжал адвокат, – настоящим вы передаете нам, – он указал пальцем на место, где стояло его имя и подпись жены, – право принимать решения, касающиеся будущего двух ваших детей по имени Кейт Марк Кастил и Джейн Эллен Кастил. А если вы по закону или в обход закона заберете их у меня и моей жены, то вам будет вчинен иск и придется оплатить все судебные и адвокатские расходы, затраты, произведенные на детей в период пребывания их на нашем попечении, и, конечно, здесь будут и разные прочие расходы, как, например, медицинские, поскольку мы собираемся как можно скорее показать их врачам для общемедицинского освидетельствования, мы пошлем их в школу, купим им новую одежду, книги, игрушки, подходящую меблировку для их комнат. Будут и прочие статьи расходов, которых я сейчас не помню…