Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена
Шрифт:
Впереди двух тысяч гномов гарцевал Гудернар, пожелавший лично возглавить присланный отряд по дороге в замок. Черный конь под «великим полководцем» недовольно мотал головой, примеряясь к размеренной поступи пехотинцев. Крепко сжимая поводья, принц горделиво поглядывал сверху на море человеческих голов и слушал, как из толпы долетают обрывки хвалебных криков в адрес короля. Похоже, Кайлок Могучий не зря вчера объявил жителям города через глашатаев о приходе гостей. Как вещали замысловато украшенные листы на площадных столбах: «для укрепления дружбы, для торжественных проводов зимы и общего парада, во славу богов и обоих престолов».
Пустив коня боком, мужчина бросил взгляд на ровные ряды бойцов, четко печатавших
Вернувшись во главу колонны, Гудернар довольно улыбнулся: солнцу, приветственным крикам и ощущению мощи, сосредоточенной в его руках. Пусть брат кичится спешно мобилизованным Храмовым орденом. Но именно он, усмиритель бунта на болотах, обладает сейчас реальной силой. Дружина, королевская гвардия, стражники и летучие отряды — все собраны вместе под его мудрым командованием. Собраны, чтобы обеспечить безопасность королевской семьи и пресечь любые беспорядки. Дать укорот любому безумцу, вздумавшему баламутить город. Тем более что сегодня утром в заранее указанное поместье прибыл последний из задержавшихся в дороге лордов королевства. Все великие дома оставили хозяйства на доверенных слуг и приехали на встречу с Кайлоком. Ни один не рискнул прослыть смутьяном и мятежником. Все уже успели побывать с краткими визитами в замке и склонили головы перед вершителем судеб Фарэстаттен. Склонили один раз, склонят и другой. Когда король объявит о новых законах, раз и навсегда изменяющих старые пыльные установления, по недоразумению действующие до сих пор.
Всадник въехал в распахнутые ворота крепости и поприветствовал родственников, высыпавших на обметенный от снега балкон. Великий воин во главе воистину неустрашимого войска, способного одним видом обратить в бегство любого врага. Тайного или явного.
Гудернар с сожалением спустился с коня и бросил поводья слуге. Момент триумфального возвращения завершился. Сотники распределят гномов по спешно подготовленным казармам, и «полководцу» придется лишь мечтать о возможном моменте, когда его услуги понадобятся отцу. Но все равно, что бы ни случилось, именно ему доверена судьба государства. И именно его гений поможет королю принудить к миру и спокойствию трусливых хозяев хегтигдемов.
Кивнув столь приятной мысли, низкорослый кривоногий «гроза королевства» засеменил вверх по лестнице, насвистывая фривольную солдатскую песенку. Время обеда. Время пить горячий пунш и снисходительно слушать, как отец с братьями обсуждают государственные вопросы, которые можно заменить буквально парой слов: или они подчинятся, или сгниют в кандалах.
— Боги Слаттера не дадут соврать: действительно, отличное завершение зимы! Отличное!..
И, резво пробежав оставшиеся ступеньки, Гудернар скрылся в распахнутых дверях.
Седой старик со стянутыми в длинный хвост волосами покрепче сжал трость и медленно пошел по коридору. Сбоку пристроился патриарх Храмового ордена принц Йорен. Поджарый рыжеволосый мужчина старался приноровиться к медленному ковылянию бывшего наставника и делал вид, что внимательно слушает его брюзжание:
— Оружие, оружие, кругом одно оружие. Можно подумать, мы воюем со всем миром и нужно отбить очередную осаду.
— Вы почти угадали, уважаемый Кригэре, мы в самом деле воюем. Вот только враг этот невидим и прячется под ворохом славословий и клятв в вечной преданности.
— Враг… Мне кажется, что мой ученик в метаниях пытается на это место посадить любого, кто попадется на глаза… Чем тебе не угодила церковь Слаттера, Йорен? Почему со всего королевства собраны отряды ордена и в городских монастырях не протолкнуться от опоясанных оружием воинов?
— Потому что мой брат только три дня как встал и начал ходить, а любимую сестру я никогда уже не увижу за семейным столом. Вот почему…
Старик, передавший бразды правления своему любимцу, тяжело вздохнул и осторожно взял его за локоть:
— Поверь, я скорблю вместе с вами. Со всей королевской семьей. Ты же знаешь, я любил Иннэте, как свою дочь. Если это только возможно — любить принцессу, словно свою собственную малышку… Я усаживал ее на колени, и мы играли в храбрых рыцарей, победивших разбойников на южных дорогах. Или водили вырезанные из коры драккары в горячей ванне с душистыми травами… И когда твоя сестра подросла, она никогда не забывала угостить старика горячим пуншем или пригласить на свежие пироги… С ее утратой замок осиротел. И ты знаешь, что если бы я знал хоть что-нибудь, то его величество тут же был бы поставлен в известность. Я, как и все вы, мечтаю найти ублюдков, посмевших поднять руку на королевский дом.
Тяжело дыша, Кригэре остановился. Похоже, это была его последняя зима — старик очень плохо переносил наступившие морозы и еле ходил на распухших ногах. Крепкое когда-то тело начало сдаваться напору времени, и бывший патриарх уже с трудом вставал с кровати.
Принц осторожно придержал учителя за руку и с печалью посмотрел на его осунувшееся лицо.
— Я знаю… Знаю, что ты с нами. И что ты без малейшего колебания обнажишь меч в нашу защиту. Но ты и я — это еще не вся церковь Слаттера. И не все лорды, затаившиеся по занесенным снегом замкам. Где-то рядом притаилась гадина, рискнувшая нанести удар. И пока мы ее не найдем, нам не будет покоя.
Старик сердито дернул плечом и жарко зашептал:
— Так ищи! Ищи врага, а не подозревай всех и каждого без нужды! Сколько можно повторять — без верных сторонников престол падет. Нельзя удерживать власть лишь страхом и кровью. Нужна вера и поддержка подданных! А вы пытаетесь стравить церковь и орден между собой! Так нельзя… Не для этого ты стал патриархом, не для братоубийственных войн!
— Никто не…
— Хватит, Йорен! Я стар, но еще не слеп… Церковный совет и сам альдст заверили его величество, что окажут любую помощь в расследовании этого преступления. Мало того, после бунта именно церковь приютила обездоленных и помогла восстановить разрушенные дома. Пепелище еще не успело изойти дымом, как пострадавшие кварталы расчистили и отстроили заново… Но тебе все мало! Ты все подозреваешь своих братьев по вере, мечтая поймать их на каких-то противоречиях… Мне больно видеть это. Ведь я учил тебя защищать веру и короля, а не выискивать надуманную крамолу среди патриархов… Твоя обида за отказ обучать тайной магии затмила тебе разум. Ты раз за разом лишь ищешь повод для оскорбления, унижения равных тебе по званию… Это не может красить ни главу Храмового ордена, ни принца… Мне горько видеть на старости лет, что мой ученик хочет разрушить все, созданное такими трудами. Ты стал подобен шарлатанам в рясах, что кричат о новом походе на колдунов и ведьм. А ведь именно ты первым сказал, что обвинять без причины и тащить на костер — недостойно истинно верующего!
Солнечные лучи падали сквозь вымороженные цветные стекла на двух рыцарей церкви и раскрашивали их белоснежные плащи яркими красками. Казалось, что весна пробралась тайком в холодный замок и попробовала выглянуть в занесенный снегом мир. Расцвеченный бирюзой и золотом мужчина примирительно поднял руку и ответил старику:
— Хорошо, я согласен. Возможно, я где-то слишком строг и подозрителен. Возможно, это так же влияет и на отца… Но на это были причины. И как только мы получим присягу лордов и укрепим гарнизоны в столицах хегтигдемов, все успокоится.