Hi-Fi
Шрифт:
– Эта песня Бутча Хэнкока называется…
А в конце, когда кто-то из публики хочет купить пластинку с той или иной песней, но не помнит название пластинки, Мэри приходит ему на помощь. Она великолепна, и, пока Мэри поет, я жалею, что живу с Лорой, а еще жалею, что ночью у нас с ней не слишком заладилось. Может быть, в следующий раз, если таковой случится, я не буду так переживать из-за ухода Лоры, а значит, и с Мэри все пойдет по-другому, и я… впрочем, уход Лоры я всегда буду тяжко переживать. Теперь я это знаю наверняка. То есть получается, я должен быть счастлив, что
В своей весовой категории мое мероприятие проходит даже удачнее, чем концерт в помощь Эфиопии. У нас не возникает ни накладок, ни проблем технического свойства (хотя, если честно, трудно представить, какие у нас могли бы возникнуть проблемы: ну порвалась бы струна, ну свалилась бы Мэри со своих ящиков – вот и все), разве только случается один непредвиденный инцидент: после второй песни из-за спин публики от самых дверей раздался знакомый голос:
– А «All Kinds of Everything» можешь?
– Я не знаю этой песни, – ласково отзывается Мэри. – Если бы знала, непременно спела бы ее для вас.
– Не знаешь этой песни?
– Не-а.
– Не знаешь этой песни?
– Повторяю: не-а.
– Что ты несешь, женщина? Она же победила на «Евровидении».
– Наверно, я просто страшно невежественная. Обещаю, к следующему выступлению здесь обязательно выучу ее.
– Да уж надеюсь.
Но тут я протискиваюсь сквозь толпу, мы с Джонни демонстрируем наш традиционный танец, после чего ирландец оказывается на улице. Согласитесь, когда у Пола Маккартни во время исполнения «Let It Be» вырубился микрофон, это была неприятность покруче.
– Обалдеть можно, – говорит Мэри после концерта. – Я и не думала, что из этой затеи выйдет что-нибудь путное, а таки вышло. И мы оба заработали. Мне это всегда поднимает настроение.
У меня настроение отнюдь не приподнятое – теперь, когда все позади. Полдня я работал в таком месте, куда многие хотели попасть, что для меня, как выяснилось, было очень важно – я чувствовал себя… чувствовал себя… чувствовал себя… ну давай же!.. мужественным.Ощущение пугающее и в то же время уютное.
Мужчины не работают на тихих безлюдных улочках в Холлоуэе: они работают в Сити и в Уэст-Энде, на заводах, в шахтах, в полицейских участках, в аэропортах и в офисах. Они работают там, где работает много других людей, и им приходится затратить массу усилий, чтобы заполучить такую работу, и, наверно, вследствие этого они не живут с постоянным ощущением, что настоящая жизнь обходит их стороной. А я, я не чувствую себя центром даже собственной вселенной, и куда уж мне возомнить, что я стал центром вселенной для кого-то другого. Когда последний человек покидает магазин и я запираю за ним дверь, меня вдруг охватывает паника. Я понимаю: с магазином надо что-то сделать – продать его, спалить, да что угодно – и заняться карьерой.
30
Взгляните:
Пятерка профессий, о которых я мечтал
1. Журналист
Чтобы познакомиться с участниками «Клэш», «Секс пистолз», с Крисси Хайнд, Дэнни Бейкером и т. д. Чтобы на халяву получать пластинки – в том числе и хорошие. Со временем стать ведущим телевикторины или чего-нибудь еще в этом роде.
2. Продюсер на «Атлантик рекордз», 1964–1971 (приблизительно).
107
«Нью мюзикл экспресс» – английский еженедельный журнал; публикует материалы о джазе, поп-музыке и т. п.
Чтобы познакомиться с Аретой Франклин, Уилсоном Пикеттом, Соломоном Бёрком и т. д. Чтобы на халяву получать пластинки (возможно) – в том числе и хорошие. Заработать кучу денег.
3. Музыкант (что играть – не важно, главное, чтобы не классику и не рэп).
Тут все и так понятно. Я бы запросто согласился выступать в составе каких-нибудь «Мемфис Хорнз» – совсем не обязательно становиться Хендриксом, Джаггером или Отисом Реддингом.
4. Кинорежиссер.
Опять же все равно какой, но желательно не немецкий и не в немом кино.
5. Архитектор.
Пункт номер пять вас, понятно, удивил, но дело в том, что в школе у меня всегда были хорошие отметки по черчению.
Вот и все. Это даже не первая пятерка профессий моей мечты: пункты шестой и седьмой, которые я, по условию задания, вынужден был бы опустить, не существуют в природе. Честно говоря, о профессии архитектора я никогда всерьез не помышлял – просто мне подумалось, что, если я недоберу до пяти, перечень выйдет совсем уж убогим.
Я составил его по совету Лоры, и, так как ничего умного мне в голову не приходило, он получился весьма идиотским. Сначала я не собирался показывать его Лоре, но потом что-то такое на меня нашло – то ли жалость к себе, то ли зависть, то ли еще что – и я показал.
Она реагирует спокойно.
– Стать тебе, что ли, архитектором?
– Почему нет?
– На него семь лет надо учиться.
Я пожимаю плечами.
– Ты готов на это пойти?
– Вообще-то не думаю.
– Вот и я тоже не думаю.
– Не уверен, что мне так уж хочется быть архитектором.
– Ты составил список из пяти профессий, которыми хотел бы заняться вне зависимости от того, какое для этого нужно образование, какая эпоха на дворе и сколько будут платить, и одна из них тебе не очень нравится.
– Ну я и отвел ей последнее место.
– Ты что, правда с большим удовольствием стал бы журналистом в «Нью мюзикл экспресс», чем, скажем, путешественником эпохи великих географических открытий или королем Франции?
– Боже мой, конечно.
Она качает головой.
– А в твоем списке что было бы?
– Куча всего. Я могла бы стать драматургом. Балериной. Музыкантом, да, а еще живописцем, или университетской преподавательницей, или романисткой, или выдающимся шеф-поваром.