Хильдегарда. Ведунья севера
Шрифт:
На этот раз я повела мужа в нашу комнату. Достав из шкафа сверток из ткани, аккуратно его развернула и достала до сих пор приводящий меня в восторг предмет. Всё-таки иногда я скучала по моему прошлому миру, как раз вот по таким мелочам.
– Осторожней с краями. Острые, – сказала, протягивая предмет и выжидающе глядя на мужа.
Тор, в отличие от застывшей в недоумении и даже каком-то ужасе Хельги, выглядел хоть и удивленным, но вполне спокойным.
– Это?.. – он поднял на меня взгляд, правда, почти сразу опустил его, рассматривая предмет в своих руках.
–
Кивнув, Тор перевернул небольшой кусок зеркала и постучал пальцем по обратной стороне, а потом еще и ногтем поскреб.
– Хрупкое.
– Его надо в специальную рамку вставлять, – пояснила я. – Хотя ты прав, оно хрупкое. Если продавать, то придется придумывать, как доставить в целости и сохранности.
– Придумаем, – уверенно выдал Тор, а потом, последний раз взглянув на свое отражение, вернул мне зеркало.
После этого мы поменяли все окна в жилых комнатах. Йону, Хорту и Балдеру пришлось потрудиться, но они не роптали, кажется наслаждаясь тем, что у них получается.
На зиму я выдала им задание сделать как можно больше зеркал в рамках. Для начала небольшого размера, чтобы их было удобнее перевозить. Могу сказать, что идея полностью удалась. Своим мы продавали подешевле, зато с других стран брали как можно больше. Зеркалами дело не обошлось, они заинтересовались и стеклами.
Балдеру приходилось работать так, что в конце концов он взял себе помощника. Сначала застеклили все замки в вольнице. Те стекла, что получались с небольшим браком, за небольшую плату продавали деревенским жителям. Остальное шло на экспорт.
За зиму Асгрим преобразился. Конечно, он до сих пор выглядел как средневековый замок, но больше никто не мог сказать, что люди в нем жили в грязи. Светлые стены и потолки визуально расширяли иногда слишком узкие и темные коридоры. Картины радовали глаз. Иногда женщины умудрялись создать нечто такое, что собирался посмотреть весь замок. В комнатах стала появляться красивая резная мебель. Из окон теперь не дуло. На полах чаще можно было увидеть связанные крючком коврики. Через какое-то время женщины научились выплетать различные рисунки. И коврики стали именоваться настенными коврами.
Аргус–гончар принялся за посуду. Постепенно неказистые чашки в замке исчезли, их сменили красивые фарфоровые. Их мы тоже продавали. Тор хоть и нехотя, но все-таки отпускал заинтересовавшихся иной работой воинов. Оказалось, что не так уж много мужчин на самом деле хотели постоянно воевать. Многие с удовольствием поменяли род деятельности. Хотя основной костяк остался. Работа с глиной, стеклом, зеркалами, деревом увлекала людей, особенно когда они поняли, что им за все это хорошо платят.
Замок менялся вместе с людьми. Когда все вокруг становится чище, лучше, красивее, то и люди стараются соответствовать. Теперь никто даже не думал плюнуть на пол или же войти в замок в нечищеных сапогах. Я смотрела на эти перемены и радовалась.
В деревнях тоже не обошлось без изменений. Застекленные окна, цветные занавески, красивые ковры и коврики, маленькие зеркальца, становившиеся чуть ли не главным богатством дома – все это постепенно меняло что-то внутри людей. Пусть со скрипом, медленно, но все двигалось вперед.
Здесь, в этом мире, не было магазинов. Так-то я по ним особо не скучала, но иной раз с ностальгией вспоминала редкие дни, когда я позволяла себе взять некоторую сумму и, пробежавшись по магазинам, потратить ее на себя. Это успокаивало нервы и поднимало настроение.
Мне хотелось порыться в вещах, примерить, выбрать то, что подойдет именно мне. Увы, здесь этого не было, но это не означало, что я просто так сдалась. Для начала пришла к женщинам и показала им парочку рисунков платьев. Из истории моего прошлого мира я помнила много различных моделей. Нет, я понимала, что мини тут пока никак не приживется, но ведь до этого люди шили просто бесподобные платья. Слишком пышных юбок не хотелось, тугих корсетов тоже, в итоге обошлось и без них.
Ткани красить мы уже научились, шить все так или иначе умели. Спустя некоторое время я вышла к ужину в темно-изумрудном платье совершенно иного покроя, чем привыкли видеть здесь. Его украшали искусно сделанные деревянные пуговицы, окрашенные в более светлые тона. Талию обхватывал широкий пояс. Завязывался он сзади на большой бант, концы которого опускались по юбке до самого пола.
Я не стала оставлять волосы распущенными, а собрала их в высокую прическу, оставив выбившимися лишь пару локонов, свободно обрамляющих лицо. Получившийся образ кардинально отличался от того, к чему привыкли местные. Платье было полностью закрытым, но это не делало его менее красивым. Оно прекрасно подчеркивало и хрупкие плечи, и изящные запястья, и тонкую талию, и благородную осанку. Из-за приподнятой прически шея казалась бесконечно длинной, а оставленные локоны придавали строгому, казалось бы, образу легкое кокетство и шарм.
Когда я вошла и люди заметили меня, то голоса в зале стихли. Тор и вовсе смотрел так, будто впервые видел. Неожиданно для себя я чуть смутилась, но вместо того, чтобы опустить голову, наоборот, вздернула подбородок и выпрямила плечи.
Когда я подошла к мужу, он резко вскочил со своего места и, приобняв меня за талию, грозно оглядел все еще молчавших мужчин.
– Ярл, да тебя в детстве в лоб поцеловала Фелика! – выкрикнул один из воинов. А потом подхватил кружку и поднялся. – За нашу госпожу! Право, парни, я не видел женщины красивей!
Мужчины согласно загудели, а потом начали что-то выкрикивать, пить, стучать ложками о стол. Не успела я ничего понять, как Тор обнял меня, а потом страстно поцеловал. Затем аккуратно усадил рядом и весь ужин то и дело поглядывал на меня. Признаться, эти взгляды доставляли удовольствие, впрочем, ночью Тор в очередной раз выказал мне свое восхищение. Все ночь выказывал, словно с цепи сорвался.
Я не остановилась на достигнутом результате, и вскоре в моем гардеробе хранилось уже с десяток платьев различных фасонов. Конечно, все с длинными юбками и не слишком открытые.