Химера Андреевна хочет кровушки
Шрифт:
С кухни вернулся Чили с последним заваренным дошираком. Подруги начали обзвон, пока он вел переписку с мексиканским сервером, Гугл-переводчик в помощь. Связь медленно налаживалась, адресат ответил и сразу сбросил реквизиты счета, уточнив только город доставки. Как все просто в этом мире? Лекарство от всех болезней вот так, по интернету, по вполне обозримой цене. Люди миллионы собирают на операции, а есть простой и действенный метод. Неужели действительно есть?
До вечера обзвонили всех «бывших» из перспективных и обеспеченных, сообщили о тяжелом состоянии Маргоши и необходимости либо внести деньги, либо достать препарат. Откликнулись
Женька успела пробежаться по магазинам, чтобы пополнить холодильник после нашествия Чили, который перерабатывал продукты со скоростью блендера, залипая у монитора. Нервы до того на пределе, что звонок домофона заставил вздрогнуть. К кнопке снова прилип настойчивый палец Рустика. Теперь точно не до него!
– Рогачев, чего надо, отвали, не до тебя, – беззлобно рявкнула Женька и сбросила звонок.
Но Рустик настойчивый, жал клаксоны, как тревожные колокола. Она встретила его в проеме двери, он привычно пьяно вывалился из лифта.
– Смородинка, я соскучился.
– Рогачев, что не ясно? Мы ищем лекарство. Не до тебя, – рычала она. – Про стоматолога помним?
– Помним, – радушно улыбнулся он. – Какое лекарство?
Женька сложила руки на груди и устало откинула голову на дверь. Убогий он какой, жалкий. Кричать бессмысленно, не помогает.
– А ты у нас тайный миллионер? На дозу побираешься, закладки чужие выслеживаешь, а здесь готов раскошелиться. Или маму-папу грабануть в который раз?
Рустик тяжело вдохнул, словно утомился выяснять отношения со сварливой женой.
– Женя, как лекарство называется? – спросил он.
– Кровь дракона!
– Так и называется? – уточнил он.
– Фирма-производитель не важна, – развела она руками. – Любая сойдёт. Думаю, даже резус фактор не понадобится. Найдешь?
– Найду, – покорно кивнул Рустик.
Глава 4
Женьку разбудил тревожный звонок телефона. Анжела Максимовна, мать Маргуни. Надо же, в пять утра звонит, а до того месяцами могла пропадать, посвящая жизнь счастливому турецкому браку. И трудно ее осудить, в первом браке она намучилась, отец Маргоши вел жизнь вольную, от верности осталось только обручальное кольцо, которое тот не носил.
– Женечка, доброе утро. У Машуни телефон сел? Она с тобой рядом?
– Она… нет, она у Эдуарда Семеновича, – солгала Женька.
Не рассказывать же ей, что Маргоша разбила голову, умерла, и покуда на правах зомби лежит в больнице и ждёт дозу Крови дракона. В лучшем случае ее сочтут пьяной, а если Анжела Максимовна включит логику, то сопоставит тот факт, что Женька по спортивным соображениям не пьет, балуется только пивом. И значит не пьяная, а сбрендила.
– У Эдика? Очень хороший мужчина, заботливый. Ох, я уже начала переживать. Женечка, дай телефон Эдика.
– А что случилось? – в панике перебирала она оправдания на случай, если у Эдуарда Семеновича тоже «сел» телефон.
В трубке послышался шорох и тихое поскуливание. Мать Маргоши плакала, возможно впервые на памяти Женьки после смерти первого мужа. Она плакала не на похоронах Андрея Михайловича, а ровно до них, пока он изводил ее своими пьянками и драками.
–
Женька помнила Орхана. Красивый турок, разбитной, веселый. Он моложе Анжелы Максимовны лет на десять, и это заметно, хотя Анжела женщина видная, худенькая, ухоженная. Поначалу в любовь между ними откровенно не верилось, но время подтвердило его благородные намерения. И стоит отдать должное Орхану. Он не просто проматывал деньги супруги, а проматывал их на бизнес, с которым у него не клеилось. По разным причинам, в том числе потому, что он просто добрый великодушный парень из большой турецкой семьи.
Даже если у Эдуарда Семеновича есть деньги, они потребуются самой Маргоше. Каждые восемь миллионов, это два месяца ее жизни. Два месяца жизни, нужно шесть доз, сорок восемь миллионов, чтобы она прожила еще один год. Еще один год для двадцатипятилетней девушки – это целая жизнь.
Эдику эти деньги тоже не будут лишними. Сорокапятилетнему мужику поставили диагноз агрессивной формы рака. Он умирает, но вчера по телефону обещал всю сумму. Эдик реально любит Маргуню, а она его бросила, отпустила к жене и детям, которые привыкли жить без него, но на его обеспечении. Единственный сын уже взрослый юноша, поступивший в университет. Почти ровесник Маргуни.
– Что случилось? – все же уточнила она.
– Женечка, у Орханчика с бизнесом проблемы. Местные авторитеты наехали, денег требуют, грозятся сжечь магазин. Избили его, он в больнице с переломом челюсти и руки.
– Сколько нужно?
– Миллионов семь-восемь на ваши деньги.
Какое неожиданное совпадение.
– Я передам Машуне, она перезвонит, – ответила Женька и отключила связь.
День протекал в томительном ожидании перевода средств на карту. Неугомонная Витка развела бурную деятельность и обзванивала аптеки и знакомых фармацевтов в поисках необычного лекарства. Чаще получала отказ сразу, пару раз уточнение, в своем ли она уме, и один раз странное мычание в трубке с неясным ответом: «Что-то слышал о подобном, но точно сказать не берусь».
Эдуард Семенович в этот момент находился в престижной израильской клинике, проходил курс лечения с весьма сомнительным прогнозом не столько на выздоровление, сколько на банальное продление жизни. Но время нашел, и на карту Витки упала заветная сумма. Савичева даже вспотела по такому случаю, пересчитывая нули.
– Восемь миллионов, три тысячи двести рублей, – озвучила она остаток на карте.
Чили материализовался быстро, по первому зову. Пощелкал по клавиатуре и деньги ушли куда-то в район карибских островов. На почту звякнуло сообщение, что средства поступили, курьер выезжает. Завтра в 12.23 прибывает рейс из Пунта Каны, встречать в аэропорту SVO. Курьер будет искать табличку ZORO. У него сумка-холодильник с препаратом.
Вот, собственно, и все. Завтра из аэропорта они отправятся прямиком в больницу и заберут Маргошу домой. Эти деньги могли спасти Орхана. Этот препарат мог излечить Эдика, но они отдадут его Сеструхе и только потом подумают, что со всем этим делать. По-хорошему, нужно позвонить Геннадию Алексеевичу и договориться о встрече. Он ждёт всех пятерых, а это значит, что в следующий заход Рустика нельзя отпускать. Пусть трется рядом. Чили и без того всегда под рукой, в смысле этажом ниже, сидит в квартире, перебивается подработками по починке техники.