Химера
Шрифт:
Церковь в восьмом районе хоть и была настоящей, но контролировалась все теми же Неоякудза. Как и бар «Шинигами». И тут еще вопрос, которое из мест приносит им больше денег. Лично я ставлю на церковь.
Бухло, стриптизерши, шлюхи, наркота, подпольное казино — это все очень здорово. Но вот восьмерки — народ не богатый. А отмывать деньги через церковь, чья деятельность не облагается налогами, это уже интересней.
До церкви второго сектора им еще далеко, но уверен, Неоякудза очень часто жертвуют огромные суммы кредитов «на благотворительность». Хотя официальная валюта Альтаира в этом месте и не особо распространена.
Вот эфир, плазма, патроны, консервы и фильтры для дыхания, куда более ценный товар. Но тем не менее, клан оберегает свою территорию. И за своими активами тоже приглядывает. Так что вряд ли во всем секторе есть место безопаснее этой старой покосившейся церквушки. Разве что башня в центре, но это совсем другая история.
Зайдя внутрь, прошел мимо рядов длинных скамеек. Четверо людей с многочисленными татуировками на теле притворились, что не заметили меня. Местные актеры, делающие вид, что пришли замаливать свои грехи.
А замаливать им явно есть что. Только вот до алтаря они вряд ли хоть раз дошли. Их задача была в том, чтобы не дошли другие. Кому не надо знать, что находится в тайных комнатах старой церквушки.
Но меня никто не пытался остановить, так что я сразу свернул в один из коридоров. Да, я тоже так ни разу и не подошел к этому алтарю. Хотя и мне есть что поведать местному богу. Наверное даже больше, чем этим четверым вместе взятым.
Но мне было насрать на божество этого мира, как и на все его заповеди. Впрочем, он отвечал мне взаимностью и ладно. Если вообще существовал на самом деле.
— О, — воскликнула от неожиданности девушка, выскочившая из коридора. — Извините, не ожидала вас здесь увидеть так рано.
Худая женщина лет тридцати пяти. В монашеском одеянии с простым металлическим символом церкви на шее. Ни украшений на мозолистых пальцах, ни косметики на сером лице. Пожалуй, если и есть в этом месте человек, которого не смог запятнать сектор, то это настоятельница Агнес.
— Обстоятельства так сложились. В этом месяце это все, что получилось достать.
— Нам пригодится любая помощь.
Мы прошли по коридору до внутреннего сквера. Зашли в небольшой кабинет к монахине, где я наконец смог скинуть рюкзак вместе со всем содержимым.
Женщина принялась доставать вещи и раскладывать на столе. Я тем временем смотрел в окно на грязный внутренний двор церкви. Старый, обшарпанный, никому не нужный. Но тем не менее земля аккуратно выложена маленькими разноцветными камешками и кусочками витражных стекол.
А по углам даже имелись небольшие изгороди для цветов, за которыми тщательно ухаживали. Правда то, что росло в этих изгородях вряд ли можно было назвать цветами. Скорее желтой вялой травой. Но даже так, это большое достижение и плод кропотливого труда.
А вот вдалеке показались и местные садовники. Они же и авторы местной мозаики из мелких камней. С десяток маленьких голов показался по ту сторону каменной изгороди. Дети выглядывали и с нетерпением ждали, когда «большой страшный дядя» наконец уйдет.
Они знали, что после моего ухода вечером в их тарелках появятся вкусные леденцы. Остальное их мало волновало, а вот сахарные леденцы, это да. Но при этом они знали, что не стоит попадаться на глаза «большому страшному дяде», как меня здесь называли.
И всех устраивал подобный расклад. Да чего уж говорить, я сам приложил некоторые усилия, чтобы так оно и было. Чтобы никто лишний раз ко мне не приближался. Было ли мне стыдно за это? Вряд ли. Такая мелочь как стыд давно растворилась в потоке более черных эмоций, заливших душу жалкой восьмерки.
— Что вы сказали? — переспросил я, когда понял, что слишком погрузился в свои мысли.
— Говорю, — повторила улыбающаяся Агнес, — что вы как раз вовремя. Девочки совсем плохи, а без антибиотиков не получается остановить лихорадку.
— Антибиотики, — проворчал я.
Дурная башка. Как я мог забыть про лекарства? Зато бесполезного тряпья набрал целую кучу. Гребаная Кира со своим сволочным характером. Чтоб ее со стены обоссали. Тон ей мой не понравился, видите ли. И за это она лишила меня возможности нормально посетить центр.
Знала ведь, зачем я выбил себе это условие. И прекрасно знает, на что приходится идти для этого. Как надо разгребать очередную кучу дерьма за другими, да так, чтобы никто не заметил, так сразу Восьмой.
— Вот, — я протянул настоятельнице последний оставшийся шприц с сывороткой. — Здесь доза, рассчитанная на взрослого человека. Понизьте концентрацию и вводите малыми порциями.
— Это же… — губы Агнесс дрогнули. — Военных. Если узнают, что мы взяли государственную собственность…
— То к вам пошлют полицию или меня. Так что никаких проблем. Если не хватит, сообщите кому-нибудь из ваших собачек, пусть найдут меня. А то им скучно весь день штаны просиживать на лавках.
— Обязательно, — поклонилась она. — Я помолюсь за вашу душу сегодня. Вознесу молитву нашему…
— Не трать кислород понапрасну, — отмахнулся я, выходя из кабинета. — Воздушные фильтры под ногами не валяются.
Краем глаза видел, как зашевелились детишки по ту сторону каменного заборчика. Не обращая на них внимания, вышел наружу. Повел плечами, сбрасывая мандраж. Не люблю я это место, как ни крути. Плохое место для гребаной восьмерки. Не правильное.
Вернувшись в «Шинигами», сначала внимательно осмотрелся вокруг. Не хотелось отхватить дважды за день в одном и том же месте. Но в этот раз все было привычно и знакомо. Приближался вечер, а значит охрана уже усилена.