Химера
Шрифт:
— Еще кое-что сильно встревожило меня, — снова заговорила Лиз.
— Что?
— То, как эксперимент финансировался. Исследования, которые ведутся вне НАСА, проходят конкурс, чтобы оказаться на борту станции. Ученые подают заявки в УИОБИМ, [43] объясняя возможную коммерческую пользу эксперимента. Мы рассматриваем эти заявки, затем отправляем в различные комиссии и уж потом отдаем предпочтение тому или иному эксперименту. Процесс занимает много времени — минимум год.
43
УИОБИМ — Управление
— Как долго рассматривалась заявка на археон?
— Шесть месяцев.
Джек нахмурился.
— Заявку провели по всем инстанциям так быстро?
Лиз кивнула.
— Быстрый путь. Этому эксперименту не пришлось соревноваться за финансирование в НАСА, как большинству других. Его участие спонсировали. Кто-то заплатил за то, чтобы послать его на станцию.
В действительности отправка на борт полезной нагрузки от коммерческих пользователей было одним из способов, которым НАСА поддерживала материальную жизнеспособность МКС.
— И зачем какой-то компании тратить огромные деньги — я подчеркиваю, огромные деньги, — чтобы вырастить в пробирке, по сути, никому не нужные организмы? Любопытство ученого? — Она скептически фыркнула. — Я так не думаю.
— Какая компания заплатила за эксперимент?
— Фирма, на которую работала доктор Кёниг. «СиСайенс» из Ла-Хойя, Калифорния. Они занимаются созданием коммерческих продуктов морского происхождения.
Отчаяние, которое охватывало Джека ранее, отступило. Теперь у него была информация, с которой можно работать. План действий. Наконец он может сделать хоть что-то.
— Мне нужен адрес и телефон «СиСайенс», — сказал он. — И имя человека, с которым ты говорила.
Лиз отрывисто кивнула.
— Считай, что все это у тебя уже есть.
Диана очнулась от тревожного сна, голова болела, а сновидения продолжали затуманивать разум. Ей виделась Англия, дом в Корнуолле, где она жила еще девочкой. Дорожка, вымощенная аккуратными кирпичиками, вела ко входу, увитому розами. Во сне она открывала небольшую калитку и слышала привычный скрип несмазанных петель. Вот она идет по дорожке к дому. Всего пять-шесть шагов, и Диана, оказавшись перед дверью, откроет ее. Крикнет, что она дома, наконец-то дома. Ей хотелось, чтобы мама обняла ее и простила. Но пять шагов превратились в десяток. В два десятка. Диана не могла попасть в дом, дорожка становилась все длиннее и длиннее, и в конце концов дом отдалился, уменьшившись до размеров игрушки.
Диана проснулась от собственного отчаянного крика; ее руки были вытянуты вперед.
Она открыла глаза и заметила, что на нее смотрит Майкл Григгс. Его лицо частично скрывали защитная маска и очки, но гримаса ужаса не укрылась от Дианы. Она расстегнула спальный мешок и проплыла через российский рабочий модуль. Но еще до того как взглянуть в зеркало она уже знала, что увидит.
Ярко-красное пятно расползлось по белку ее левого глаза.
Эмма и Лютер разговаривали вполголоса, вплывая в тускло освещенную лабораторию. Большая часть станции до сих пор была отключена от энергоснабжения; только российский сектор, у которого было собственное снабжение, работал в обычном режиме. Американский сектор казался жутким лабиринтом темных туннелей, и в полумраке жилого модуля самым ярким источником света был экран компьютера, на котором отображались диаграммы контроля внешних условий и системы жизнеобеспечения. Эмма и Лютер уже были знакомы с этими системами, запомнили их компоненты и подсистемы во время тренировок на Земле. Теперь у них была веская
На экране компьютера отображались диаграммы входящего и выходящего воздушных потоков в атмосфере станции. Кислород подавался из нескольких независимых источников. Главным источником был российский генератор «Электрон», который путем электролиза получал из воды водород и кислород. Генератор на твердом топливе, использующий химические картриджи, был одним из резервных источников, как и кислородные резервуары, которые заполнял шаттл. Через систему распределения кислород смешивался с азотом и распространялся по станции, а вентиляторы поддерживали циркуляцию воздуха между модулями. Также вентиляторы прогоняли воздух через различные воздухопромыватели и фильтры, очищая его от углекислого газа, воды и посторонних частиц.
— Фильтры тонкой очистки должны были отловить все яйца и личинки за пятнадцать минут, — заметил Лютер, указывая на очень мощный корпускулярный воздушный фильтр на диаграмме. — Эффективность этой системы — девяносто девять и девять десятых процента. Все, что крупнее трети микрона, будет отфильтровано.
— Предположим, что яйца остались в воздухе, — заговорила Эмма. — Проблема в том, что они прилипают к поверхности. Я видела, как они двигаются. Они могут заползать в щели и прятаться за панелями, где мы их не увидим.
— Нам потребуется несколько месяцев, чтобы по очереди вскрыть все панели и посмотреть, не спрятались ли под ними пузырьки. Даже в этом случае мы, вероятно, упустим какое-то количество яиц.
— Забудь о вскрытии панелей. Это безнадежно. Я заменю остальные фильтры тонкой очистки. А завтра еще раз проверю микробные пробоотборники воздуха. Будем надеяться, что это сработает. Но если личинки залезли в систему электропроводки, мы ни за что их оттуда не достанем. — Эмма вздохнула, она так устала, что ей приходилось заставлять себя думать. — Что бы мы ни сделали, вероятно, это уже бесполезно. Скорей всего уже слишком поздно.
— Диане точно уже не помочь, — тихо произнес Лютер.
В тот день у Дианы появились следы кровоизлияния в склерах. Теперь она не покидала российский рабочий модуль. Люк закрывала пластиковая пленка, и никому не разрешалось входить туда без респиратора и защитных очков. «Бесполезная мера», — думала Эмма. Они дышали одним воздухом, они все касались Николая. Вероятно, они все заражены.
— Придется признать, что российский рабочий модуль теперь безнадежно заражен, — заметила Эмма.
— Это единственный пригодный для жизни модуль, работающий в обычном режиме энергоснабжения. Мы не можем заблокировать его.
— Тогда, я полагаю, ты знаешь, что нам придется сделать.
Лютер устало вздохнул.
— Снова выйти в открытый космос.
— Нам нужно восстановить энергоснабжение этой части, — проговорила она. — Тебе придется закончить ремонт шарнирного привода, или мы окажемся на краю гибели. Если что-то случится с оставшимся источниками питания, мы потеряем систему контроля среды. Или компьютеры наведения и навигации. И получится то, что русские называют «смертельным сценарием». Не имея энергии на ориентацию в пространстве, станция выйдет из-под контроля.