Химеры в саду наслаждений
Шрифт:
— Понимаете, все такие тайны в конце концов перестают быть тайнами. А травма, которую получает ребенок, когда узнает правду, может оказаться незаживающей. Правда слишком сильно ранит. Ребенок, в том числе и приемный, должен расти в атмосфере открытости, честности и доверия, босс. Так что все трое детей Сковородина с самого начала знали, что они приемные. Как раз на случай таких вот «мексиканских» поворотов судьбы. Чтобы не шантажировал никто: ни бывшие очухавшиеся мамочки, ни дотошные соседи. Имена настоящих родителей сковородинских
— И?
— Белла Борисовна Топоркова среди них не значится.
— Ладно, хоть без мексиканских сериалов обошлось. И на том спасибо. А как наша бесшабашная певица? Есть что-нибудь новенькое о Дашиных перемещениях? — поинтересовался детектив.
— Ведет подозрительно тихую трудовую жизнь, — с готовностью доложила Арина. — Дом и работа! Студия звукозаписи, выступления в клубах. Плюс фитнес-центр. Ну, еще, как я уже говорила, квартирка в Лялином переулке. Я выяснила, она принадлежит Дашиной подружке, с которой наша певица работала прежде в стриптиз-баре.
— Дальше, пожалуйста…
— И по-прежнему, посещая Лялин переулок, Даша никогда никого с собой не берет!
— То есть свидетели ей там не нужны?
— Похоже, совсем нет.
— Любопытно.
— Проверить квартирку в отсутствие певицы не хотите?
— Не хочу.
— Нет?
— Ни в коем случае. Это опасно! Что, если квартира не пустует? А я почти уверен, что дело обстоит так. Мы не знаем, кто там находится, и можем спугнуть его. Или ее.
— Ну, как хотите…
— А что-нибудь о любовных связях Даши вы выяснили?
— На данный момент?
— Ну а на какой еще?
— Думаете, это так легко?
— А что — нет? Вы ведь подружки.
— Ничего не получается, — с искренним недоумением созналась Арина. — Даша болтает, болтает, болтает… Обо всем подряд. А как разговор доходит до, так сказать, сокровенного… молчит, как скала. После того как исчез Карсавин, ума не приложу, кто у нее в дружках.
— А ведь кто-то есть! Рядом с такой девушкой свято место пусто не бывает.
— Не бывает, — согласилась Стэплтон.
— Если только… — Дамиан отвернулся, глядя окно.
— Что, босс?
— Значит, наша девушка навещает по-прежнему некую квартирку в Лялином переулке и проводит там уйму времени… — наконец пробормотал детектив, отрываясь от окна. — О’кей!
— Все хорошо, босс, вы хотите сказать?
— Вряд ли хорошо. Не будем забывать, что покушение на певицу не состоялось. Вернее — оно не завершено. Поэтому, полагаю, жизнь нашей Даши по-прежнему под угрозой. Не теряйте бдительность, Стэплтон.
— Да я ночи не сплю, босс, — вздохнула Арина. — Бдю.
ГЛАВА 16
— Вот… Взгляните, господин Филонов!
Месье Жиль разложил на столе перед Дамианом фотоснимки. Француз говорил с сильным акцентом, но очень неплохо. Знание русского языка, как он говорил, «досталось ему в наследство» от русской прабабушки-эмигрантки.
—
— Фотографии орхидей. Все цветы — из коллекции Мишеля Рекафлю.
— Кто он такой, этот Рекафлю?
— Знаменитый цветовод, которому принадлежит самая знаменитая в Европе коллекция орхидей. В ней представлены даже цветы из знаменитого Заповедника орхидей в Эквадоре.
— Вот как? Было бы неплохо, если бы вы заодно объяснили мне, что такое этот Заповедник орхидей.
— Видите ли, в южной части Эквадора есть удивительное место. Открыли его когда-то европейские миссионеры, проникшие к индейцам. Впрочем, кроме них, там до сих пор почти никто не бывает. Так вот, то местом называют Заповедником орхидей. Дело в том, что там произрастают тысячи — без преувеличения, именно тысячи! — сортов орхидей. Другого такого места на нашей планете нет. Среди тех орхидей есть редчайшие, каких не встретишь больше нигде. Коллекция Рекафлю знаменита как раз тем, что ему удалось добыть некоторые эквадорские экземпляры.
— И что же?
— Обратите внимание вот на эти две фотографии. Видите цветок с белоснежными лепестками? Это орхидея Dracula vampira.
— Интересно…
— Но особенное внимание обратите на следующий слайд.
— Да?
— Это Dracula chimaera.
— Красивый цветок, — произнес Дамиан, разглядывая слайд. — Очень красивый. Правда, несколько… ужасный.
— Потому он так, наверное, и называется, — заметил месье Жиль.
— Химера… Довольно точно подмечено сходство. Ведь химерой древние греки называли, если не ошибаюсь, потомство Тифона и Ехидны, фантастическое чудовище…
— Ну, кроме того, слово «химера» переводится еще и как «фантазия», «неосуществимая мечта».
— Если так, то, наверное, какая-то страшная мечта…
— Как видите, месье Филонов, лепестки цветка более всего напоминают паучьи лапки или присоски вьюна.
— Что? Вы хотите сказать, что «паучьи лапки», найденные в машине, — и есть лепестки Дракулы химера?
— Да. Скорее всего.
— Скорее всего?
— Можете считать это заключением эксперта.
— Но откуда в Москве взялась красивая и ужасная Dracula chimaera? Здесь ведь у нас не Эквадор…
— О-о, вы правы! Это такой редкий, такой дорогой цветок. Приобрести его могут немногие. Очень немногие!
— Но, выходит, кто-то же его купил…
— Верно. Некоторые особенно элитарные любители цветов иногда имеют возможность покупать в оранжереях Рекафлю орхидеи.
— Кто?
— Вы меня спрашиваете? Хотите, чтобы я перечислил вам, кто эти люди? — растерялся месье Жиль. — Но я, право же, пока не в курсе…
Впрочем, глянув на Дамиана, француз тут же понял, что детектив о нем попросту забыл. Обычное бесстрастие покинуло Филонова, и, не обращая более внимания на месье Жиля, он в волнении зашагал по комнате из угла в угол, все повторяя: