Химеры. Том 1
Шрифт:
– Антибиотиков мало, на нормальных людей надо оставить,- с неудовольствием вздёргивает козлиную бородку Аскольд.
– Коли, - приказываю я Семёну.
Просыпается Катерина, она расталкивает Егора и что-то ему
втолковывает. Тот сосредоточенно слушает, кивает. Я поздоровался, они улыбнулись: - Мы готовы, - произносит Катерина, - верёвку взяла. С нами пойдут те парни, - она указала на крепких, зевающих, хмурых со сна, ребят. Затем, замечает в окровавленных тряпках человека, крупно вздрагивает.
– Его медведь помял, я ему сделал
– Это, случайно не он, кто вас топором ударил?
– Да.
– А где остальные?
– темнеет она лицом.
– Не знаю, - хмуро отвечаю я.
– Надо идти на их поиски, - Катерина словно читает мои мысли.
– Так и сделаем, - я отхожу от них, окидываю взглядом узкую площадку, которая нас приютила. Отмечаю про себя, сколько ещё необходимо приложить сил, чтобы жизнь здесь была более сносной.
Иду по просыпающемуся лагерю, здороваюсь с людьми. Поглядел на бассейны, где плещется вода, умылся, вздрогнул от ледяной воды. Затем вернулся к еле тлеющему костру. Разворошил угли, кинул несколько веток. Уселся на камень, достал зеркальце и осколок обсидиана, принялся осторожно бриться, перед людьми необходимо быть в хорошей форме.
Катерина, со своей командой, спустилась к морю. Наверное, уже охотятся. А я дожидаюсь, когда все проснутся. Я сознательно не стал никого будить, за меня это сделало солнце - оно, прекрасное и величественное, показалось на горизонте и, в тот же час, небо окрасилось в пурпурные тона.
Почти всё взрослое население проснулось, загорелся костёр. Истерзанный медведем мужчина произвёл гнетущее впечатление, все обсуждают это событие, кто-то его жалеет, некоторые со злостью сплёвывают - все слышали, это он погубил своих товарищей, а главное, детей. Но потом голод вытисняет это событие, ставит его на второй план, народ принялся запекать на огне остатки провизии, приводить себя в порядок.
Я потребовал, чтобы раненого перенесли в палатку, а сам дожидаюсь пробуждения своей семьи. Наконец-то сладко потягивается Лада, изгибается, словно дикая кошка - сейчас замурлычет - открывает огромные глаза, проводит ладонью по моим щекам: - Надо же, чисто выбрит! Бритву, с собой взял?
Раздуваясь от гордости, показываю осколок обсидиана.
– Ты побрился этим булыжником и не порезался?
– Лада буквально нокаутирована.
После того как люди привели себя в порядок, скудно позавтракали, я всех собираю. Вновь выделяю группу для сбора устриц. Тесть продолжил заниматься коптильней. Для увеличения темпа строительства, я надеюсь, Катерина подстрелит большую рыбу, часть из которой можно закоптить впрок, направляю ему ещё несколько человек. Всё так же выделяю людей на расчистку площадок, снаряжаю группу для сбора хвороста и т. д.
С высоты площадки видно как люди на берегу ищут подъём. Они лазают у подножья скал, карабкаются, срываются, но продолжают упорно искать тропу. Люди надеются - там спасение. Я знаю, скоро они её обнаружат, хотя тропа практически неразличима
На нас косятся, замечаю неприязненные взгляды, людям непонятно зачем мы так прочно обосновываемся на склонах. Решив для всех прояснить ситуацию, с Семёном спускаюсь на берег и сразу сталкиваюсь с людьми Вилена Ждановича. Два крепких парня, в неуместных для побережья дорогих костюмах, окидывают нас пренебрежительными взглядами. Один из них, смерив меня высокомерным взглядом, вкрадчиво спрашивает: - Какие-то непонятки происходят, мобильники молчат, акулы, киты. Ты что-то можешь сказать по этому поводу или тоже начнёшь блеять как баран, как это делают все на берегу? И ещё, здесь есть подъём наверх?
Я усмехаюсь, гашу в своём взгляде вызов, сейчас не хочу нарываться на конфликт: - А вы сами не догадались куда попали?
– Ну, так давай, удивляй, - в глазах парня появляется злость, но и страх тоже, всё это он пытается скрыть за пренебрежительной ухмылкой.
– Да что вам говорить, всё равно не поверите, - качаю я головой.
– Колись, братан, - сплёвывает его компаньон.
– Да я и не собираюсь "колоться", так скажу. Ребята, нас зашвырнуло в прошлое, - я говорю с явной издёвкой, знаю, они мне, естественно не поверят. Так и вышло, один из парней, сильно раздражается, я даже подумал, что хочет меня ударить, но встретившись с моим взглядом, с усилием сдерживается - не знаю, может что-то в нём увидел, но он расслабляет уже напрягшуюся руку, вновь сплёвывает: - Вот бараны, - он кривится.
Скажу откровенно, но их явно показное хамство начинает напрягать, да и у Семёна глаза наливаются свинцом. Мне не хочется с ними дискутировать, поэтому я указываю на осыпь в трещине расколовшейся скалы: - Там подъём наверх, но ребята, там хищные звери, ночью одну группу растерзали.
Парни метнули взгляды на осыпь, затем на меня: - Какие звери? Не надо лепить горбатого!
– А в море киты и акулы?
– откровенно улыбаюсь я.
Они задумались, один из них, с некоторой растерянностью произносит: - А откуда здесь звери, с зоопарка сбежали?
– Я же вам пытаюсь объяснить, мы попали в доисторический мир.
– Идиот!
– обзывают они меня и осторожно подходят к осыпи. Действительно, тропа!
– раздаются их возбуждённые голоса.
– Нервы у них на приделе, я словно ощущал их гудение, - делится своими мыслями Семён.
– Ничего, освоятся, ребята крепкие ... но слишком борзые.
– Таких легко обломать.
– Думаю да, но до этого "наломать дров", успеют.
– И всё же их жалко, - Семён выпячивает квадратную челюсть, взгляд становится задумчивым и каким-то детским.